ИСТОРИИ
“Врачей нельзя доводить до ручки”. Почему медики не получают ковидные компенсации
Текст: Тамара Балаева
Иллюстрации: Лидия Голоско
ИСТОРИИ
“Врачей нельзя доводить до ручки”. Почему медики не получают ковидные компенсации
Текст: Тамара Балаева
Иллюстрации: Лидия Голоско
Иллюстрации: Лидия Голоско
25 июня на банковскую карту хирурга Игоря Гайды из Черкасс пришли 1,5 млн грн. Игорь не почувствовал радости. Это компенсация от государства за смерть его отца, хирурга Олега Гайды.
Олег Гайда умер 30 июня 2020 года, а за законную компенсацию его сын Игорь боролся целый год. Liga.net подробно описывала историю Гайды, а его случай стал показательным для всей страны, ведь большинству добиться выплат так и не удается.
Компенсация в размере около 1,5 млн грн полагается семьям медиков, которые заразились коронавирусом на работе и умерли от него. Выплата поменьше – 650 000 грн – положена медработникам, которые тяжело перенесли ковид и получили инвалидность.
Всего с начала пандемии от коронавируса умерли 754 медика. Компенсации получили только 149 семей. Как ответили Liga.net в Фонде соцстраха, еще 22 случая смертей медиков “обрабатываются”. Единоразовые компенсации после тяжело перенесенного коронавируса получили 11 медработников.
Олег Гайда умер 30 июня 2020 года, а за законную компенсацию его сын Игорь боролся целый год. Liga.net подробно описывала историю Гайды, а его случай стал показательным для всей страны, ведь большинству добиться выплат так и не удается.
Компенсация в размере около 1,5 млн грн полагается семьям медиков, которые заразились коронавирусом на работе и умерли от него. Выплата поменьше – 650 000 грн – положена медработникам, которые тяжело перенесли ковид и получили инвалидность.
Всего с начала пандемии от коронавируса умерли 754 медика. Компенсации получили только 149 семей. Как ответили Liga.net в Фонде соцстраха, еще 22 случая смертей медиков “обрабатываются”. Единоразовые компенсации после тяжело перенесенного коронавируса получили 11 медработников.
Где заразился врач
Олег Гайда был заведующим хирургическим отделением в Черкассах. Когда началась пандемия, к мерам безопасности отнесся максимально серьезно. Носил по две маски сразу и менял их 20 раз в день, постоянно брызгал руки антисептиком, не ходил никуда, кроме работы, и даже собаку выгуливал в пять утра на пустынном берегу реки в маске. Не помогло.
Гайда заболел коронавирусом в июне 2020 года. Все началось с высокой температуры, а дальше были двусторонняя пневмония, поражение 70% легких, госпитализация, реанимация, кислородный концентратор и ИВЛ. Врач умер 30 июня прошлого года.
По законодательству, чтобы семья умершего от коронавируса медика получила компенсацию, сначала специальная комиссия должна установить, что он заразился на работе. Для этого нужно провести расследование и собрать около 36 справок на почти сотне листов А4.
В прошлом году официально такое расследование могло длиться 15 дней. С начала этого года правила изменились, и на расследование дается всего пять дней с возможным продлением до десяти. На практике и тогда, и сейчас процедура длится по несколько месяцев, а то и дольше. Пока расследование не закончилось, переболевшему коронавирусом медработнику не выплачивают не только компенсацию, но и больничный.
Гайда заболел коронавирусом в июне 2020 года. Все началось с высокой температуры, а дальше были двусторонняя пневмония, поражение 70% легких, госпитализация, реанимация, кислородный концентратор и ИВЛ. Врач умер 30 июня прошлого года.
По законодательству, чтобы семья умершего от коронавируса медика получила компенсацию, сначала специальная комиссия должна установить, что он заразился на работе. Для этого нужно провести расследование и собрать около 36 справок на почти сотне листов А4.
В прошлом году официально такое расследование могло длиться 15 дней. С начала этого года правила изменились, и на расследование дается всего пять дней с возможным продлением до десяти. На практике и тогда, и сейчас процедура длится по несколько месяцев, а то и дольше. Пока расследование не закончилось, переболевшему коронавирусом медработнику не выплачивают не только компенсацию, но и больничный.
Эпидрасследование иногда длится месяцами, а комиссия все это время не может работать дальше
В самом начале процедуры глава комиссии (обычно это представитель учреждения, где работал заболевший медик) инициирует проведение эпидемиологического расследования. Заключение эпидемиолога – самый важный документ во всей процедуре. Именно там пишется, где и когда заболел медик. Проблема в том, что эпидемиологов в каждой области не больше десяти, заболевших медиков – тысячи. Эпидрасследование иногда длится месяцами, а комиссия все это время не может работать дальше.
Когда заключение эпидемиолога готово, нужно получить справку профпатолога. Таких врачей в каждой области еще меньше, а их услуги платные. Чтобы получить их, медучреждению нужно объявить тендер, провести его, объявить победителя, оплатить услуги и только потом врач выпишет справку.
– Это абсолютно ненужная справка, на которую уходит много времени, – объясняет главный инспектор по охране труда Профсоюза работников здравоохранения Украины Владимир Фесан. – С тех пор, как коронавирус внесли в список инфекционных заболеваний,и так понятно, что им можно заразиться на работе. Профпатолог просто пишет всем одинаковую справку, которая стоит денег, и ее сложно достать.
Когда все справки получены, комиссия решает большинством голосом, заразился медик на работе или нет. Если ответ “да”, сам переболевший врач или, в случае смерти, его семья, должны собрать еще один пакет документов и вместе с ними и решением комиссии обращаться в Фонд социального страхования за выплатами.
Когда заключение эпидемиолога готово, нужно получить справку профпатолога. Таких врачей в каждой области еще меньше, а их услуги платные. Чтобы получить их, медучреждению нужно объявить тендер, провести его, объявить победителя, оплатить услуги и только потом врач выпишет справку.
– Это абсолютно ненужная справка, на которую уходит много времени, – объясняет главный инспектор по охране труда Профсоюза работников здравоохранения Украины Владимир Фесан. – С тех пор, как коронавирус внесли в список инфекционных заболеваний,и так понятно, что им можно заразиться на работе. Профпатолог просто пишет всем одинаковую справку, которая стоит денег, и ее сложно достать.
Когда все справки получены, комиссия решает большинством голосом, заразился медик на работе или нет. Если ответ “да”, сам переболевший врач или, в случае смерти, его семья, должны собрать еще один пакет документов и вместе с ними и решением комиссии обращаться в Фонд социального страхования за выплатами.
Полгода судов
В случае Гайды комиссия вынесла вердикт “заболел на работе” еще в июле прошлого года. Против проголосовал только представитель Фонда социального страхования. Фонд инициировал повторное расследование смерти Олега Гайды. Оно закончилось в сентябре, и вердикт комиссии не изменился: заразился на работе. И снова единственным проголосовавшим против выступил представитель Фонда соцстраха.
По логике, дальше семья Гайды должна была получить компенсацию. Но этого не произошло, потому что Фонд социального страхования подал в суд иск, в котором говорилось, что оснований для выплаты компенсации нет. Для Игоря Гайды началось “веселое” время.
– Суд длился полгода, за это время было шесть или восемь заседаний, – рассказывает Гайда. – А у меня, считайте, появилась дополнительная работа. Я искал новых свидетелей и доказательства того, что отец заболел на работе, проверял электронный журнал записи на прием к отцу – кто был у него за две-три недели до смерти, и не болел ли этот человек коронавирусом. Я отпрашивался с работы, а у меня их на тот момент было три в разных клиниках, или подстраивал свой график под все, что связано с судом.
По словам Игоря, он и его адвокат нашли 14 свидетелей для суда. Хотя в основном свидетели обращались к Гайде сами.
– Полистайте мою ленту фейсбука за этот год – сплошные посты с просьбой к пациентам отца отозваться, – рассказывает Гайда. – И отзывались! Одна женщина в церкви подошла к моему адвокату и сказала, что была у папы на приеме, когда у нее уже начались симптомы ОРВИ. А через пару недель она сдала тест на антитела – и он показал, что она только что переболела ковидом. И таких людей, которые рассказывали подобное, были десятки!
По логике, дальше семья Гайды должна была получить компенсацию. Но этого не произошло, потому что Фонд социального страхования подал в суд иск, в котором говорилось, что оснований для выплаты компенсации нет. Для Игоря Гайды началось “веселое” время.
– Суд длился полгода, за это время было шесть или восемь заседаний, – рассказывает Гайда. – А у меня, считайте, появилась дополнительная работа. Я искал новых свидетелей и доказательства того, что отец заболел на работе, проверял электронный журнал записи на прием к отцу – кто был у него за две-три недели до смерти, и не болел ли этот человек коронавирусом. Я отпрашивался с работы, а у меня их на тот момент было три в разных клиниках, или подстраивал свой график под все, что связано с судом.
По словам Игоря, он и его адвокат нашли 14 свидетелей для суда. Хотя в основном свидетели обращались к Гайде сами.
– Полистайте мою ленту фейсбука за этот год – сплошные посты с просьбой к пациентам отца отозваться, – рассказывает Гайда. – И отзывались! Одна женщина в церкви подошла к моему адвокату и сказала, что была у папы на приеме, когда у нее уже начались симптомы ОРВИ. А через пару недель она сдала тест на антитела – и он показал, что она только что переболела ковидом. И таких людей, которые рассказывали подобное, были десятки!
“Суд длился полгода и стал для меня дополнительной работой”
Судебный процесс выматывал Гайду-младшего не только физически, но и морально. Он рассказывает, что представительница Фонда соцстраха вела себя на заседаниях “высокомерно и пренебрежительно”, “говорила откровенную ложь и провоцировала, обижала отца и семью”.
– Я думал, что Фонд соцстраха подал в суд формальный иск – из страха, чтобы их потом не обвинили в разбазаривании денег. Но нет, они вели себя, как с цепи сорвавшиеся собаки! – возмущается Гайда. – Например, представительница Фонда говорила на суде: “Что же это за врач такой, ваш отец, если несколько дней ходил на работу заболевший?”. Но отец сдавал тесты, и они были отрицательные! Представительница Фонда соцстраха говорила, что 1,5 млн грн – слишком большая сумма за жизнь врача – такого, как мой отец. Постоянно перебивала нашу сторону на суде, и судья никак не реагировала на это.
30 апреля суд вынес решение: не удовлетворить иск Фонда соцстраха и выплатить семье Гайды 1,5 млн грн компенсации. Между этим решением и самой выплатой прошло почти два месяца.
– Я думал, что Фонд соцстраха подал в суд формальный иск – из страха, чтобы их потом не обвинили в разбазаривании денег. Но нет, они вели себя, как с цепи сорвавшиеся собаки! – возмущается Гайда. – Например, представительница Фонда говорила на суде: “Что же это за врач такой, ваш отец, если несколько дней ходил на работу заболевший?”. Но отец сдавал тесты, и они были отрицательные! Представительница Фонда соцстраха говорила, что 1,5 млн грн – слишком большая сумма за жизнь врача – такого, как мой отец. Постоянно перебивала нашу сторону на суде, и судья никак не реагировала на это.
30 апреля суд вынес решение: не удовлетворить иск Фонда соцстраха и выплатить семье Гайды 1,5 млн грн компенсации. Между этим решением и самой выплатой прошло почти два месяца.
Почему так происходит
Все время пандемии Фонд соцстраха выдает коронавирусные выплаты медикам со скрипом. С тех пор, как Liga.net писала об этом в январе 2021 года, существенных изменений не произошло.
– Расследования по случаям заболеваемости проводятся так же долго, а многие моменты по-прежнему замалчиваются, – говорит Владимир Фесан. Например, по законодательству, если расследование устанавливает, что медик мог заразиться и на работе, и вне ее, заболевание должны признавать профессиональным. На практике это не так, но об этом никто не говорит.
По словам Фесана, часто во время расследования эпидемиолог устанавливает, что врач или медсестра могли заразиться коронавирусом и на работе, и в быту. Но почему-то принимает решение, что вероятность заражения в быту больше – и пишет об этом в своем заключении. По сути как решит эпидемиолог, так решит и вся комиссия.
– Но его заключение – рабочий, а не руководящий документ. Оно должно только учитываться комиссией, а не браться за основу в принятии решения, – говорит Фесан.
Каждый день на горячую линию профсоюза обращаются десятки медиков “по ковидным проблемам”, в том числе и с вопросами по выплатам. Врачам и медсестрам в каждом случае приходится выбивать их самим.
– Расследования по случаям заболеваемости проводятся так же долго, а многие моменты по-прежнему замалчиваются, – говорит Владимир Фесан. Например, по законодательству, если расследование устанавливает, что медик мог заразиться и на работе, и вне ее, заболевание должны признавать профессиональным. На практике это не так, но об этом никто не говорит.
По словам Фесана, часто во время расследования эпидемиолог устанавливает, что врач или медсестра могли заразиться коронавирусом и на работе, и в быту. Но почему-то принимает решение, что вероятность заражения в быту больше – и пишет об этом в своем заключении. По сути как решит эпидемиолог, так решит и вся комиссия.
– Но его заключение – рабочий, а не руководящий документ. Оно должно только учитываться комиссией, а не браться за основу в принятии решения, – говорит Фесан.
Каждый день на горячую линию профсоюза обращаются десятки медиков “по ковидным проблемам”, в том числе и с вопросами по выплатам. Врачам и медсестрам в каждом случае приходится выбивать их самим.
“Многие моменты в расследованиях по-прежнему замалчиваются”
– Государство просто так не хочет ничего никому давать, – считает заведующая отделом охраны труда Киевского городского профсоюза работников здравоохранения Анжела Мартынюк. Она участвует в комиссиях по расследованию причин заболевания медиков. – Нужно самим ходить по инстанциям, тормошить комиссию, чтобы было быстрее. Некоторые для этого даже сами ищут профпатологов и оплачивают их справки, чтобы процесс сдвинулся.
Препятствий для получения выплат вроде бы и становится меньше, но на общую картину это пока мало влияет. Например, в прошлом году медики, которые переболели коронавирусом, могли претендовать на компенсацию, только если оба события – и болезнь, и получение инвалидности произошли в одном календарном году. Несколько месяцев назад эту норму отменили.
– По случаям смерти процесс получения выплат усложняется еще и тем, что дают их только тем, кто был на иждивении у умершего – детям, родителям пенсионного возраста, людям с инвалидностью, – объясняет Анжела Мартынюк. – А если члены семьи живы-здоровы и получают зарплату, им нужно еще доказать, что они имеют право на выплату.
Препятствий для получения выплат вроде бы и становится меньше, но на общую картину это пока мало влияет. Например, в прошлом году медики, которые переболели коронавирусом, могли претендовать на компенсацию, только если оба события – и болезнь, и получение инвалидности произошли в одном календарном году. Несколько месяцев назад эту норму отменили.
– По случаям смерти процесс получения выплат усложняется еще и тем, что дают их только тем, кто был на иждивении у умершего – детям, родителям пенсионного возраста, людям с инвалидностью, – объясняет Анжела Мартынюк. – А если члены семьи живы-здоровы и получают зарплату, им нужно еще доказать, что они имеют право на выплату.
Полное поражение легких и никаких выплат
Медсестра Галина Радловская из села Швейков Тернопольской области переболела коронавирусом весной 2020 года. У нее была двусторонняя пневмония, легкие поражены практически полностью. Галина полторы недели пролежала в реанимации на ИВЛ, а всего в больнице провела почти два месяца. Чтобы Радловскую выписали из больницы, ее семья купила кислородный концентратор – без него она не могла дышать.
Медсестре дали вторую группу инвалидности, и ей пришлось уволиться с работы. Галина почти год боялась выходить из дома и общаться с людьми, чтобы не заразиться снова, постоянно плакала. Как только начинала делать по дому хоть что-то – сразу задыхалась и сильно уставала. Чтобы выйти из дома хотя бы во двор, она просила мужа спускать по ступенькам 20-килограммовый концентратор, а для того, чтобы ездить в Тернополь оформлять документы по инвалидности, пришлось купить еще и электрогенератор.
Галина работала медсестрой в больнице в пгт Монастыриски (Тернопольская область). В марте-апреле 2020 года оно стало эпицентром коронавируса в Украине, больница была переполнена, а у медиков сначала даже не было средств защиты. Несмотря на это, расследование о том, где и когда Галина заразилась коронавирусом, длилось около года. В конце февраля 2021 года комиссия постановила: Радловская заразилась на работе. Но положенной ей выплаты в 650 000 грн все еще нет.
– В моих документах об инвалидности не написано, что у меня профессиональное заболевание. Хотя в заключении о расследовании – написано, – рассказывает Галина. – Я специально поехала в Тернополь, взяла справку у профпатолога, пошла в областную комиссию по инвалидности (МСЭК), чтобы они написали, что у меня профессиональное заболевание. Но они то ли боятся, то ли не знают, что делать, поэтому отправили мои документы в Киев. Сказали подождать неделю. Я жду.
Галина говорит, что не решится второй раз ехать в Тернополь. Несмотря на кислородный концентратор, который они с мужем взяли с собой, она тяжело перенесла дорогу – постоянно задыхалась, приходилось часто и надолго останавливаться, у Галины кружилась голова, и она думала, что не доедет.
Медсестре дали вторую группу инвалидности, и ей пришлось уволиться с работы. Галина почти год боялась выходить из дома и общаться с людьми, чтобы не заразиться снова, постоянно плакала. Как только начинала делать по дому хоть что-то – сразу задыхалась и сильно уставала. Чтобы выйти из дома хотя бы во двор, она просила мужа спускать по ступенькам 20-килограммовый концентратор, а для того, чтобы ездить в Тернополь оформлять документы по инвалидности, пришлось купить еще и электрогенератор.
Галина работала медсестрой в больнице в пгт Монастыриски (Тернопольская область). В марте-апреле 2020 года оно стало эпицентром коронавируса в Украине, больница была переполнена, а у медиков сначала даже не было средств защиты. Несмотря на это, расследование о том, где и когда Галина заразилась коронавирусом, длилось около года. В конце февраля 2021 года комиссия постановила: Радловская заразилась на работе. Но положенной ей выплаты в 650 000 грн все еще нет.
– В моих документах об инвалидности не написано, что у меня профессиональное заболевание. Хотя в заключении о расследовании – написано, – рассказывает Галина. – Я специально поехала в Тернополь, взяла справку у профпатолога, пошла в областную комиссию по инвалидности (МСЭК), чтобы они написали, что у меня профессиональное заболевание. Но они то ли боятся, то ли не знают, что делать, поэтому отправили мои документы в Киев. Сказали подождать неделю. Я жду.
Галина говорит, что не решится второй раз ехать в Тернополь. Несмотря на кислородный концентратор, который они с мужем взяли с собой, она тяжело перенесла дорогу – постоянно задыхалась, приходилось часто и надолго останавливаться, у Галины кружилась голова, и она думала, что не доедет.
Что можно сделать
Далеко не все медики борются за свои компенсации, как Игорь Гайда или Галина Радловская. Многие отказываются от борьбы заранее, сразу зная, что им предстоит.
– Бывает, что у человека опускаются руки, и он думает: “Чем бороться, мне проще забыть все это, как страшный сон. Уехать в село и пахать там, как трактор”. Людям кажется, что все лучше, чем ходить в комиссии и Фонд соцстраха, как на работу, собирать миллионы справок, а потом, возможно, еще и судиться, – говорит Анжела Мартынюк.
Почти слово в слово это же повторяет Владимир Фесан. Он рассказывает, что многие медики заранее отказываются бороться еще и потому, что хотят побыстрее получить больничный – на лечение и жизнь во время болезни уходит много денег.
– Мы всем рекомендуем не делать этого, все же добиваться признания болезни профессиональной, – говорит Фесан. – У коронавируса могут быть отложенные последствия, и лучше иметь право на помощь от государства. Но у всех разные жизненные обстоятельства, и кто-то просто не хочет тратить время и силы.
– Бывает, что у человека опускаются руки, и он думает: “Чем бороться, мне проще забыть все это, как страшный сон. Уехать в село и пахать там, как трактор”. Людям кажется, что все лучше, чем ходить в комиссии и Фонд соцстраха, как на работу, собирать миллионы справок, а потом, возможно, еще и судиться, – говорит Анжела Мартынюк.
Почти слово в слово это же повторяет Владимир Фесан. Он рассказывает, что многие медики заранее отказываются бороться еще и потому, что хотят побыстрее получить больничный – на лечение и жизнь во время болезни уходит много денег.
– Мы всем рекомендуем не делать этого, все же добиваться признания болезни профессиональной, – говорит Фесан. – У коронавируса могут быть отложенные последствия, и лучше иметь право на помощь от государства. Но у всех разные жизненные обстоятельства, и кто-то просто не хочет тратить время и силы.
Многие медики отказываются от борьбы заранее
Одна из причин, почему медикам так сложно получить компенсации, а процесс тянется так долго, – в несовершенстве, а иногда даже абсурдности процедуры расследования. По словам Анжелы Мартынюк, ее можно ускорить.
В большей части случаев эпидемиолог пишет в заключении, что болезнь медика не связана с работой. Но по законодательству, дальше комиссия все равно должна собрать десятки документов – справку от профпатолога и инфекциониста, сертификаты качества средств индивидуальной защиты, копии паспорта и трудовой книжки и так далее.
– Если эпидемиолог не признал болезнь связанной с работой, пострадавший не получит выплаты. Но комиссия тратит кучу времени на то, чтобы собрать все эти документы в трех экземплярах, сшить их и отправить в Фонд соцстраха и Государственную службу по вопросам труда. Зачем делать ненужную работу, если в это время можно заняться другими расследованиями? – возмущается Мартынюк.
В начале июня профсоюз написал обращение к президенту с просьбой упростить порядок расследования. Президент переадресовал обращение в Фонд соцстраха и Государственную службу по вопросам труда. Но внятных ответов никто так и не дал.
Владимир Фесан намекает, что скоро процесс получения выплат станет еще более сложным. По его данным, готовятся нормативные изменения, из-за которых у медиков будут возникать проблемы с получением выплат уже после того, как комиссия признает их заболевание профессиональным.
В большей части случаев эпидемиолог пишет в заключении, что болезнь медика не связана с работой. Но по законодательству, дальше комиссия все равно должна собрать десятки документов – справку от профпатолога и инфекциониста, сертификаты качества средств индивидуальной защиты, копии паспорта и трудовой книжки и так далее.
– Если эпидемиолог не признал болезнь связанной с работой, пострадавший не получит выплаты. Но комиссия тратит кучу времени на то, чтобы собрать все эти документы в трех экземплярах, сшить их и отправить в Фонд соцстраха и Государственную службу по вопросам труда. Зачем делать ненужную работу, если в это время можно заняться другими расследованиями? – возмущается Мартынюк.
В начале июня профсоюз написал обращение к президенту с просьбой упростить порядок расследования. Президент переадресовал обращение в Фонд соцстраха и Государственную службу по вопросам труда. Но внятных ответов никто так и не дал.
Владимир Фесан намекает, что скоро процесс получения выплат станет еще более сложным. По его данным, готовятся нормативные изменения, из-за которых у медиков будут возникать проблемы с получением выплат уже после того, как комиссия признает их заболевание профессиональным.
Вместо эпилога
Галина Радловская все еще ждет свою компенсацию. Пока МСЭК не признает ее коронавирус профессиональным заболеванием, о выплате речь не идет. Сначала медсестре говорили, что на рассмотрение документов в Киеве уйдет неделя, теперь – что придется ждать два месяца.
Недавно Галина была на компьютерной томографии легких. Она показала, что правое легкое начало немного восстанавливаться, а левое так и осталось полностью пораженным. Галина и сама это чувствует. Женщина спит только на левом боку, а как только ложится на правый – начинает задыхаться. Даже лежа на левом боку, Галина по ночам включает кислородный концентратор. Скорее всего, так будет всю жизнь.
После того, как семья Гайды получила компенсацию, Игорь поставил памятник отцу на кладбище, выплатил кредит за дом, который тот купил незадолго до смерти, и начал делать там ремонт. Гайда-старший планировал сам потихоньку заниматься этим до пенсии – еще как минимум семь лет. А потом переехать туда вместе с женой. Теперь в новом доме будет жить их дочь.
Для Игоря Гайды история с компенсациями все равно не закончена. Сейчас он отдыхает, а осенью собирается снова идти в суд – защищать честь и достоинство семьи от нападок Фонда соцстраха во время предыдущего процесса. Игорь говорит, что его довели до отчаяния, и он не успокоится, пока не добьется публичных извинений.
– Чиновники не понимают, что с врачами ссориться нельзя. Сегодня они хамят мне в суде, а завтра попадут ко мне на хирургический стол, – говорит Гайда.
Он рассказывает, как несколько лет назад во время его дежурства в больнице скорая привезла парня с ножевым ранением. Гайда узнал пациента: в студенческие годы этот парень ни за что избил его на улице.
– А теперь у него задница порезанная, и он у меня на столе. Шью я ему эту задницу под местным наркозом и говорю: “А помнишь, Паша, 2007 год? Тогда ты меня побил просто так, а теперь я тебе задницу зашиваю”. Врачей доводить до ручки нельзя. Никому не советую.
Недавно Галина была на компьютерной томографии легких. Она показала, что правое легкое начало немного восстанавливаться, а левое так и осталось полностью пораженным. Галина и сама это чувствует. Женщина спит только на левом боку, а как только ложится на правый – начинает задыхаться. Даже лежа на левом боку, Галина по ночам включает кислородный концентратор. Скорее всего, так будет всю жизнь.
После того, как семья Гайды получила компенсацию, Игорь поставил памятник отцу на кладбище, выплатил кредит за дом, который тот купил незадолго до смерти, и начал делать там ремонт. Гайда-старший планировал сам потихоньку заниматься этим до пенсии – еще как минимум семь лет. А потом переехать туда вместе с женой. Теперь в новом доме будет жить их дочь.
Для Игоря Гайды история с компенсациями все равно не закончена. Сейчас он отдыхает, а осенью собирается снова идти в суд – защищать честь и достоинство семьи от нападок Фонда соцстраха во время предыдущего процесса. Игорь говорит, что его довели до отчаяния, и он не успокоится, пока не добьется публичных извинений.
– Чиновники не понимают, что с врачами ссориться нельзя. Сегодня они хамят мне в суде, а завтра попадут ко мне на хирургический стол, – говорит Гайда.
Он рассказывает, как несколько лет назад во время его дежурства в больнице скорая привезла парня с ножевым ранением. Гайда узнал пациента: в студенческие годы этот парень ни за что избил его на улице.
– А теперь у него задница порезанная, и он у меня на столе. Шью я ему эту задницу под местным наркозом и говорю: “А помнишь, Паша, 2007 год? Тогда ты меня побил просто так, а теперь я тебе задницу зашиваю”. Врачей доводить до ручки нельзя. Никому не советую.
Дата: 11.08.2021
Верстка: Анна Андреева
Верстка: Анна Андреева