"Женского бизнеса не существует. Все, что я делаю, — это выше шеи"
Интервью с совладельцем компании Камион-Оил Ольгой Гуцал
Учиться нужно у тех, кто умеет зарабатывать большие деньги", - Евгений Черняк.
О ПРОЕКТЕ

Автор и ведущий проекта BIG MONEY - бизнесмен и владелец Global Spirits Евгений Черняк.

Он встречается с крупными бизнесменами и менеджерами и задает им жесткие вопросы о том, как создавать, поддерживать и развивать бизнес.

LIGA.net публикует текстовую версию интервью. Беседа с Ольгой Гуцал - третья публикация в рамках партнерства портала с проектом BIG MONEY.
Предыдущими гостями Евгения Черняка были владелец МХП Юрий Косюк и популярный российский Youtube-блогер и предприниматель Дмитрий Портнягин.

Гость:

Ольга Гуцал

Возраст: 54 года

Место рождения: Киев

Страна проживания: Украина

Сфера деятельности: продажа автомобильных масел, онлайн-бизнес, торговля ювелирными изделиями

Бизнес: в 1997 году основала и возглавила компанию Камион-Оил, в 2004-м — ювелирный салон Абрикос. В 2015 году создала именной ювелирный бренд Olga Veisberg. С недавнего времени вместе с сыном развивает онлайн-сервис для автомобилистов Автобукинг

Cемья: муж — Михаил Вейсберг, сын — Дмитрий

Хобби: нет

Любимое место отдыха: "Больше всего люблю сидеть под деревом и смотреть на море. И читать. И разговаривать с друзьями"

Любимое блюдо: картошка во все видах

Марка автомобиля, на котором передвигается: Порше Кайен

Бизнес принцип: "Все возможно! Надо только попробовать. Начать и попробовать!"


В ИНТЕРВЬЮ

Как дочь известного ученого стала дистрибьютором автомасел. Как работает российский бизнес и зачем развивать диджитал-направление. Почему самые эффективные руководители — математики, а лучший способ построения и управления командой — демократия и либерализм. А главное — какую цену платит бизнесвумен за успех и процветание своего дела.
Главная цитата
"Математики и инженеры – это идеально для бизнеса. Если ты успел стать инженером, тебе повезло, потому что ты заранее знаешь, что такое алгоритм. Чем проще система и понятнее ее структура, тем она эффективнее"
О женщинах в бизнесе
– Есть ли особенности у женского бизнеса?
– Я бы разделила женский бизнес и жизнь на две части, потому что женского бизнеса не существует. Все, что я делаю, — это выше шеи. Здесь нет никаких половых отличий. Если я постригусь и нарисую щетину, вы никогда не поймете, с кем разговариваете, пока я не начну говорить женским голосом. Та же ситуация, если мы будем общаться с вами в письменном виде на уровне обмена мыслями, вы так же не поймете, какого я пола.

При этом у меня есть женская сторона жизни. И она важна. Эмоционально я – женщина. Поэтому когда я возвращаюсь с работы домой, должна приготовить ужин. У меня есть сын, который вырос на фоне моей бизнес-жизни. Теперь подрастают две внучки, которых я вижу раз в месяц по этой же причине. Пожалуй, это единственное отличие женского бизнеса от мужского.

– Я правильно понимаю: чем меньше женщины, тем больше бизнесмена, и наоборот?
– Это вообще не связано. Это не сообщающиеся сосуды. Это параллельные миры.

– А видеть внучек раз в месяц – это твоя плата за то, что ты зарабатываешь деньги?
– Да. И это добровольная плата.

– Ты променяла деньги на внучек?
- Такой формулировки я еще в своей жизни не слышала. Нет. Я поменяла свою [личную] жизнь на социальную. Я довольно давно сделала личный выбор. Он звучит следующим образом: я очень люблю свою семью и себя…

– Кого больше?
– Бывает по-разному. Каждый раз это своего рода взвешивание. Это моя технология. Я каждый раз становлюсь и [мысленно] взвешиваю.

– Есть периоды в жизни, когда ты позволяешь себе любить себя больше, чем своих близких родственников?
– Да. И я им об этом сообщаю и договариваюсь с ними об этом. Это всегда предмет обсуждения, а не тайны.

" Я быстро нанимаю сотрудников. Лучше иметь запас и потом выбирать из лучших, чем долго сомневаться, не видеть человека в работе и потом выбрать одного. Я с удовольствием трачу бюджет на такой подход к найму"
– А если они не согласны?
– Бывает по-разному. Я же не спрашиваю. Я ставлю в известность.

– Ты – главная в семье?
– Смотря в чем. Не во всем. Мой муж – довольно известный в стране редактор и журналист. Он производит впечатление мягкого и спокойного человека. Но на самом деле это не так. Он часто меня останавливает, и я понимаю, что сопротивляться нет смысла. Потому что в этом случае я – женщина. У меня нет с мужем общего бизнеса.

– А если бы был? Он смог бы таким же железным тоном сказать тебе чего-то не делать?
– Нет. Партнерство не подразумевает однозначности.

– То есть линейных решений в семье женщины-бизнесмена нет?
– Я никогда не была мужчиной. Но считаю, что линейных решений вообще не существует. Интеллект подразумевает большое количество интересных решений, а бизнесмены – довольно интеллектуальные люди. Другое дело, образованные или нет. Тут у всех сложилось по-разному.

Но без интеллекта очень сложно. Нужно уметь быстро соображать. А мне кажется, что это одна из базовых составляющих интеллекта. И еще - чувство юмора. Поэтому всегда есть много решений, и я не знаю, есть ли одно однозначно правильное.

- В семье, где мужчина-бизнесмен, есть. Это железный голос всегда.

- А ты когда-нибудь жил с человеком, который зарабатывает столько же, сколько и ты?

- К счастью, нет.

- Понимаю. Это непросто.
"Люди очень любят, когда к ним хорошо относятся, и ценят это. Мне нравятся люди, с которыми я работаю. Мне очень нравится работать с людьми, которые умнее и лучше меня. Я наслаждаюсь умными людьми. А они должны быть свободными. Потому что моя самая большая ценность – свобода"
О компании
– Вопрос от издания LIGA.net. Сколько человек у тебя работает?
– По миру - человек шестьсот.

– Груз ответственности ощущаешь?
– Да. В момент кризиса. На такие периоды у меня выработаны правила, что я делаю с этой ответственностью. В обычное время я очень демократична. Я не контролирую время прихода/ухода [сотрудников], а только выполнение задач. Не люблю штатное расписание.

Считаю, что человек должен выполнять ту часть работы, которая у него получается и которую он хочет исполнять. У меня много очень демократичных правил, которые не приветствуются в бизнес-среде. Но они действуют до тех пор, пока в бизнесе все хорошо.
– Демократия или диктатура?
– Я не демократ, а, скорее, либерал. Но, выбирая между демократией и диктатурой, конечно же – демократия. Диктатура убивает мысль.

- Недавно услышал мнение одного бизнесмена о том, что он уважает демократию, но у себя в коллективе ее не применяет.

- Пока в бизнесе все хорошо, я абсолютный демократ. Считаю, что контроль не нужен. Я против кнута и пряника. Пряник мотивирует лучше, чем кнут. Вернее, отсутствие пряника — хуже кнута. Я или люблю, или, извините, не люблю. Лишиться этой любви, не моей конкретно, а компании, клиента, сотрудников, — хуже.

- «Что нет невзгод, а есть одна беда — твоей любви лишиться навсегда», — Шекспир.

- Да, это правильные слова. И в бизнесе тоже. У меня действительно такая тактика. Но до одного момента. Наступает кризис — в компании, стране, мире — я выхожу и сообщаю, что демократия закончилась. С этого времени у нас монархия и я – царь. Сначала делаем то, что я говорю, и только потом разбираемся почему.

– То есть летите на автопилоте, но в случае кризисной ситуации штурвал в руки?
– Да, в этот момент очень жестко.

- Вылетели, отпустила?

- Да. Спасибо, теперь сами.

"Мне через месяц будет 55 лет. Я проживаю как минимум четвертую жизнь. И она не последняя. Если первая длилась 20, вторая – 10, третья – 5, то теперь каждый следующий год – новая жизнь"
– Ты где-то подсмотрела подобную модель управления или изобрела ее?
– Изобрела. Потому, что не могу долго быть у штурвала. Мне проще не контролировать, чем контролировать.

– Внутренне? То есть ориентация в бизнесе на автопилот?
– Да. Это же мой бизнес и моя жизнь. Я не делаю что-то из соображений, что это работает у кого-то другого или так правильнее.

– То есть модель индивидуально работает у тебя в компании, она принята и ты с ней двигаешься вперед? Она подтверждена успешностью компании, все шестьсот человек двигаются вперед?
– Да. Это моя личная жизнь. И я все время об этом помню.

– Как тебя называют внутри компании? Есть какое-то неформальное прозвище?
– Да. Или Ольга или ОС (улыбается).

- ОС не потому, что оса?

- Нет. Чтобы не говорить Ольга Семеновна.

"Любой человек, достигший шестнадцати лет, должен прочесть «Атлант расправил плечи», пересказать, сдать и только потом — получить паспорт"
О новом диджитал-проекте, найме сотрудников и образовании
– Слышал, у тебя есть проект в диджитале.
– Да.

- Мы с тобой продукты… аналоговые люди.

- Но я старше. Я этого не скрываю. Мне через месяц будет 55 лет. По советским правилам, я через месяц стану пенсионером. А я — стартапер.

- Представляешь, как изменилось время. Ты можешь смело сказать, что пенсионер, таковым, по сути, не являясь. Мы с тобой встретились в аэропорту Франкфурта, когда я летел из Америки, и проговорили, наверное, часа полтора. Видимся редко, но совпадаем по многим мыслям и соображениям.

С учетом того, что ты аналоговый человек, ты руководишь им операционно в таком же режиме, как мы только что обсудили?
- Да.

- Как у тебя это получается? Дай совет для всех аналоговых людей.
– Наверное, я не аналоговый человек. У меня математическое образование и я инженер по сути. Я думаю дискретно, задачами. Для меня любая проблема – это задача, которую нужно решить.

– Правильно я понимаю: лучшее образование для бизнесмена – математическое?
– Да. Математики и инженеры – это идеально. Я – борец за образование и считаю, что люди должны быть образованными. Однажды я пришла в офис и сказала, что могу спокойно умирать, потому что поняла две главные вещи мироздания.

Они звучат так. Жизнь такая, какая она есть, и все люди разные. Третью пока не могу сформулировать. Последнее мне помог понять мой сын, когда попросил перевести его из математической школы в обычную, и я согласилась. Это было не его.

- Мне кажется, что родителям тяжелее всего принять в детях то, что не похоже на них.

- Очень тяжело. Я страдала от того, что он - другой. Мой муж – совершеннейший филолог. У него по-другому устроен мозг. Мы два совершенно разные существа. Он думает по-другому, и мне очень нравится, как он формулирует свои мысли. У меня принципиально другой сын. Мы с ним похожи по ценностям, но он совсем другой.

" Вы – главный человек [в компании]. Вы должны знать все реперные точки, которые являются для вас показателями бизнеса. Вы должны сами выбрать систему управления и сами же ее настроить"
– Он с тобой в бизнесе?
– Да. Сначала я была очень против.

– Как нематематик работает с тобой, математиком?
– Я бьюсь об него, как об скалу.

- О маркетинговую скалу? Я правильно понимаю: он занимается всем, что нельзя оцифровать?

- Нет. Он работает в Автобукинге (сервис поиска и онлайн-записи на СТО. – Ред.) и прекрасно все оцифровывает. А до этого он возглавлял Абрикос (сеть ювелирных салонов. – Ред.).

– То есть все-таки не обязательно заниматься математикой для старта?
– Давай вернемся на три минуты назад. Я сказала, что образование принципиально. Если ты понимаешь, как и для чего что-то считать, - это прекрасно. Это дополнительная настройка, которая много дает.

Если ты успел стать инженером, тебе повезло, потому что ты заранее знаешь, что такое алгоритм. Это же прелесть инженерной науки. Чем проще система и понятнее ее структура, тем она эффективнее.

Самые эффективные системы – самые простые. Это главное, что дал мне многолетний опыт работы инженером.

– Не теряем мысль. Продолжим о сыне. Старт математический. Но он попросил тебя уйти из математики, ты разрешила.
– Да.

" Я не аналоговый человек. У меня математическое образование, и я инженер по сути. Я думаю дискретно, задачами. Для меня любая проблема – это задача, которую нужно решить"
– Тем не менее он достаточно эффективен в построении математических бизнесовых моделей. Правильно?
– Да. Он более системный человек, чем я. Это он сторонник CRM-системы (система учета бизнес-процессов в компании. – Ред.), а я – противник. Но он меня победил.

- А как математик может быть противником CRM-системы? Это же фундамент математического моделирования.

- Нет, в компании есть управленческий учет. А CRM-система, в моем представлении, - это система контроля за поступками моих сотрудников. Но мне легче понять живого человека, чем таблицу о его действиях.

– А как же ты можешь видеться с шестьюстами людьми? Ведь CRM-система – это достаточно тонкая математическая настройка для принятия решений. Когда ты приглашаешь одного из сотрудников, если перед тобой нет математической таблицы его действий, ты будешь точно уверена, что общаешься со Стивом Джобсом, Биллом Гейтсом или Марком Цукербергом. Нет простых людей, когда ты их не останавливаешь цифрами. Например, я сейчас вообще не общаюсь со своими людьми без математической модели их бизнеса. Если есть другая методология, я готов ее услышать.

Сегодня перед нашей встречей у меня был достаточно длинный разговор с IT-директором. Я ему сказал, что во мне нужно разделять аналитика и управленца. Я, как аналитик, готов проваливаться в цифры бесконечно. Но я это очень не люблю делать. Если я проваливаюсь в цифры, у меня нет времени заниматься администрированием. А как администратор, я более эффективен. Значит, нужно культивировать во мне именно это качество. Поэтому мне надо освободить ментальное пространство для администрирования. Но в таком случае любой дополнительный клик в цифры – это приговор. Поэтому я попросил у него дать мне некое транспарантное табло, в котором будут отображаться все цифры по каждому человеку в компании.

У тебя есть возможность руководить своими людьми без табло?
- Нет. Я делаю две вещи. Первое – это навык. Все как у обычных людей. Ты приходишь домой, к тебе выходит твой сын, и ты моментально понимаешь: есть ли у него температура или нет. Это же очевидно.

– Но не все же шестьсот сотрудников — твои сыновья?

- Нет, не все.

- А как ты им меряешь температуру?

- Я поступила следующим образом и советую так же сделать всем предпринимателям. Настраивайте управленческую систему сами. Не аналитики, не программисты, не финансовый директор…

- Под себя?

- Да. Потому что вы – главный человек [в компании]. Вы должны знать все реперные точки, которые являются для вас показателями бизнеса. Вы должны сами выбрать эту систему управления и сами же ее настроить.

"Нужно уметь быстро соображать. Мне кажется, что это одна из базовых составляющих интеллекта. И еще - чувство юмора. Поэтому всегда есть много решений, и я не знаю, есть ли одно однозначно правильное."
– Даже если она неклассически построена, подстраивай KPI под себя — я правильно понял?
– Я вообще против классических систем [управления]. Это мой бизнес и система построена для того, чтобы мне было видно. Мне видно шесть показателей. И этого достаточно.

- И никаких других?

- Я потом углублюсь, если мне будет нужно.

– Если эти шесть показателей позволяют лететь на автопилоте, все хорошо?
– Да. Но эти шесть показателей я должна видеть на телефоне в любой момент. Я — постановщик задач. Это тяжело, потому что приходится с ними бороться на тему «нет, это невозможно». Я не люблю это словосочетание. Я не знаю, существуют ли действия, к которым можно его применить. Это прекрасное достижение инженерного прошлого. Потому что у одного, у другого не получилось, а третий подумает и придумает. Все возможно. Посмотрите, куда движется мир. Поэтому когда программист мне говорит, что это невозможно, я ему сочувствую.

- Сочувствую вплоть до увольнения или…

- По-разному. Я очень редко увольняю [людей].

– Фраза «нанимай долго, увольняй быстро» - это про тебя?
– Нет. Я делаю наоборот. Я быстро нанимаю [сотрудников]. Я считаю, что лучше иметь запас и потом выбирать из лучших, чем долго сомневаться, не видеть человека в работе и потом выбрать другого. Я с удовольствием трачу бюджет на такой подход к найму.
"Я не демократ, а, скорее, либерал. Но, выбирая между демократией и диктатурой, конечно же – демократия. Диктатура убивает мысль"
О бизнесе и друзьях
– Дистрибуция моторных масел Liqui Moly, я правильно произнес?
– Да. И Liqui Moly тоже.

– Это достаточно мужской бизнес. Как ты туда попала?
– Физиологическая радость - находиться среди людей, которые быстро соображают.

– Уровень твоего дохода – среднеарифметическое от дохода людей, которые тебя окружают. Эту фразу можно интерпретировать следующим образом: уровень твоего интеллекта – средневзвешенный от того, кто тебя окружает.
– Да. Поэтому я берегу всех своих друзей.

- Еще с тех времен?

- Да.

- Они идут с тобой по жизни?

- Нет. Школьных немного. Многие разъехались. Я же училась в математической школе.

- Значит, все мозги уехали?

- Да.

"Линейных решений вообще не существует. Бизнесмены – довольно интеллектуальные люди. А интеллект подразумевает большое количество интересных решений. Другое дело, образованные они или нет. Тут у всех сложилось по-разному"
– А путь всех сообразительных математических девочек и старост в дистрибуцию моторных масел?
– Нет. Я поступила в московский физтех.

– Ты работаешь не только в Украине?
– Я работаю в семидесяти странах мира.

– А где в СНГ?
– Теперь это стыдно говорить, но это старые контракты с Россией. И Азербайджан, Армения... Казахстан. Сейчас пока нет, но, наверное, будет. Все остальное – весь мир.

– А почему стыдно говорить [о контрактах с Россией]?
– Потому что я не могу въехать в Россию. Вот не могу.

– Сейчас в контрактах любого успешного бизнесмена присутствует Россия и все между собой стесняясь об этом говорят. Но при выключенных камерах все обсуждают, что российский рынок в 5-7 раз больше украинского. Тем не менее публично об этом не заявляют. Почему не можешь въехать?
– Потому что я не могу въехать в страну, которая со мной воюет.

– А торговать можешь?
– Это очень старая работа. Я встречаюсь с людьми, с которыми там работаю, на нейтральной территории. Не въезжая. Как бы это честно сказать? Я больше не руковожу работой там.
– А есть ли у тебя какие-то препятствия в связи с такой довольно жесткой позицией? Это мешает реализации твоих контрактов? Тебя как-то дополнительно проверяют?
– Нет, меня дополнительно не проверяют. Я думаю, что люди интересуются, так как я рассказываю, что мы работаем во многих странах. Наверняка есть люди, которые интересуются, на самом ли деле я работаю в России. Там отдельная компания.

- Отдельная структура?

- Отдельная структура. Я не являюсь там собственником.

– Это говорит о неком либеральном рынке, либеральном отношении к внешним инвестициям, даже если они из Украины? Так могу сформулировать?
– Да.

– Какой рынок из семидесяти стран – базовый?
- Базовым по развитию или деньгам?

- По литрам, наверное. Вы в литрах меряете свое KPI, в марже или в чем?

- Сотрудники – в литрах, я – в деньгах. Мне так понятнее.

- У меня то же самое (смеется).

- По деньгам, наверное, самый единоличный рынок – российский. По перспективам – Египет и Мексика будут поинтереснее. Они быстрее развиваются, там другие люди.

" Физиологическая радость - находиться среди людей, которые быстро соображают"
– Они развиваются, потому что твои люди быстрее двигаются или сам рынок растет?
– Рынок растет. Россия – прекрасный потребитель, потому что там очень много людей. Есть много других стран, в которых много людей.

- По-моему, в Мексике население 118 млн?

- В Бразилии – почти 300 млн, в Нигерии – более 200 млн. Моторное масло – очень консервативный рынок. Вообще, рынок автомобилистов и все, кто их обслуживает, это невероятно консервативный рынок. Я все время выдираюсь из этого автомобильного рынка, потому что мне все медленно и мало.

– Почему он консервативный? В чем его специфика?
– У меня здесь будут сложные пространственные всякого рода умозаключения.

- Тогда нужно упростить все до смысла, понятного людям.

- Две вещи. Первое: в этот бизнес пошли работать люди, которые хуже всего учились в школе.

- Но я слышал историю девочки, которая хорошо училась в математической школе (смеется).

- Дело в том, что вы, потребители, доверяете механику. Представьте, к вам выходит человек в грязном комбинезоне, обтирая об себя руки, и заявляет, что проработал в нем 25 лет, поэтому все знает. Он автоматически становится для вас экспертом.

– Не человек, который продает масло?
– Нет. А я человек с хорошим образованием, знаю, как устроен двигатель, понимаю, как развиваются автомобильные системы, не являюсь экспертом. Я 25 лет хожу и кричу людям: «Что вы делаете? Вы заработали деньги, купили автомобиль, самое ценное, что в нем есть, – двигатель».

- И льете туда…

- А потом вы рассказываете, что мы все одинаковые.

– Может быть, тогда нужно найти мотивацию для этого парня в грязном комбинезоне? Может быть, для него нужно выступить экспертом и он станет вашим амбассадором?
– Это все те же 25 лет [работы], частично из-за этого – Автобукинг. Потому что я понимаю, что никак не могу больше привлечь внимание потребителей.

– Диджитал-проект вырос из того, что некоторые бизнес-задачи решить невозможно с помощью аналоговых способов? Как развивается твой диджитал?
– Сегодня мы работаем в восьми странах по франчайзинговой схеме. Мы даем право работать под своим брендом. Диджитал система очень удобна для такой формы работы. Обычно, в чем сложность франчайзинга, - его нужно контролировать. Здесь мы контролируем его ежесекундно. Это же наша платформа, все происходит внутри нее.

- То есть усовершенствование и внесение определенных изменений запрещено?

- Я же либерал. Программисты, которые занимаются платформой, рыдают горючими слезами, они хотели бы, чтобы это [платформа] было железобетонно. Но я разрешаю. Я считаю, что есть ментальные различия. И я хочу, чтобы человек, который работает со мной как франчайзи, считал, что это его бизнес.

- Когда он вносит какие-то изменения, он считает, что это его бизнес?

- Он получает этому подтверждение.

– Комбинация бизнеса в офлайне и онлайне дает необходимое ускорение? Инвестиции в диджитал себя оправдали, другими словами?
– Да, конечно. Я увидела мир, которого не видела раньше. Я увидела скорость изменений, о которых раньше даже не подозревала. Я понимала, что мы движемся быстро. Я ходила и говорила людям: «Все, что вы делаете и о чем думаете, — все изменилось, мир другой». Люди хотят другого и пользуются всем по-другому.

"Женского бизнеса не существует. Все, что я делаю, — это выше шеи. И в этом месте нет никаких половых отличий. Если я постригусь и нарисую щетину, вы никогда не поймете, с кем разговариваете, пока я не начну говорить женским голосом"
– Это третий вывод, после которого можно умереть? Его можно по значимости сделать третьим?
Наверное, да. Мне через месяц будет 55 лет. Это моя четвертая жизнь. И она не последняя. Если первая длилась 20, вторая – 10, третья – 5, то теперь каждый следующий год – новая жизнь. Я всем не устаю повторять, что скорость жизни меняется невероятными темпами. Все, кто понимает, о чем я говорю, и идут со мной дальше, получают намного серьезнее изменения.

– Правильно я понимаю, совет для людей следующим образом: если вас нет в интернете – вашего бизнеса не существует.
– Если вас нет в интернете, через пять лет о вас никто не вспомнит.

- То есть вас не будет?

- Может быть вы и будете где-то, но вас будет невозможно найти. Это все-равно что искать что-то в закрытой комнате с выключенным светом и задвинутыми шторами.

– Голос в офисе повышаешь на сотрудников?
– Никогда. Я вообще никогда и ни на кого не повышаю голос.

– Ненормативная лексика?
– Нет. Я даже когда друзья начинают рассказывать матерные анекдоты, ухожу из комнаты. Они меня за это не любят, но терпят много лет.
– Как, не повышая голос и не применяя ненормативную лексику, можно руководить людьми? Особенно в диджитале?
– Прекрасно можно. Люди очень любят, когда к ним хорошо относятся, и ценят это.

- Люди любят тех, кто любит их.

- Да. Мне нравятся люди, с которыми я работаю.

- Обучай людей так, чтобы они хотели или могли уйти. Относись к ним так, чтобы они хотели остаться.

- Это правда. Я всех обучаю. И сама, и отправляю на учебу. Собираю их, пересказываю им все, что знаю и узнала. Мне очень нравится работать с людьми, которые умнее и лучше меня. А они должны быть свободными. Потому что моя самая большая ценность – свобода. Я ненавижу дисциплину. Несвобода – когда не я принимаю решения.

– Хорошо, ты приняла решение быть не свободной, а заниматься бизнесом. От этого несвобода не стала свободой. Это твоя цена за успешность в бизнесе? Объясню вопрос. Сейчас большое количество людей – хипстеры (представители молодежной субкультуры, пропагандируют свободу самовыражения. – Ред.). «Хипстерня», как сказал один мой друг из Нью-Йорка.

Эти ребята немножко другие. У них более развит интеллект, более широкое мировоззрение, потому что мир стал маленьким, как одна цифровая деревня, информация потребляется мгновенно. Мне кажется, что они вообще не готовы платить никакую цену за успех. Они сидят с лэптопами в Starbucks на Манхэттене, чего-то там в удаленном доступе фрирайтят (фрирайтинг, или вольное писательство, - техника и методика письма, которая помогает найти неординарные решения и идеи. – Ред.), и у них все хорошо. Мне кажется, что в наше время люди платили огромную цену за успех в бизнесе. Это во многом отказ от привилегий, бесконечные перемещения, переговоры, отсутствие инфраструктуры.

Если ты редко видишь тех людей, которых любишь, и находишься все время в офисе, - это твоя плата за успешность? Другими словами, успешные женщины платят отсутствием их в семье? И не жалеешь ли ты об этом?
– Все бизнесмены платят [за успех]. Заниматься бизнесом и быть полностью погруженной в семью невозможно. Это невозможно ни при какой работе, которой люди увлечены по-настоящему. Какая бы она не была. Я не представляю себе великого музыканта, который по любому зову бросает пианино и несется домой, потому что муж захотел пирожки. Любой увлеченный человек делает этот выбор в какой-то момент своей жизни. И я его сделала, потому что мне интересно заниматься бизнесом.

– Ты готова платить такую цену?
– Да, готова. Второй жизни у меня не будет. У меня есть вот эта [жизнь]. Это мой добровольный выбор. Люди, с которыми я живу, делают это добровольно. Расскажу одну историю. Моему сыну пять лет, а я уезжаю в очередную командировку. У него полные глаза слез. Говорит мне: «Я не хочу, чтобы ты уезжала». – «А ты хочешь, чтобы я сидела дома и пекла сырники?», - спрашиваю его. Он говорит: «Да, хочу!». – «А я – не хочу», – отвечаю ему.

- Мои дети радуются, когда я уезжаю в командировку (смеется).

- Нет, я частыми командировками довела сына до состояния, когда он был против в любой момент. Тогда я честно призналась. Это произошло быстро. Это был первый раз, когда я так сформулировала свою позицию.

"У меня много очень демократичных правил, которые не приветствуются в бизнес-среде. Но они действуют до тех пор, пока в бизнесе все хорошо. Считаю, что контроль не нужен. Я против кнута и пряника. Я только за пряник"
– То есть, отвечая ему, ты сформулировала позицию себе. И с тех пор в этой парадигме движешься. Не корректировала подход?
– Нет. Так и живу. Мы - равны. Меня этому научили в какой-то степени родители. У нас в семье все всегда делилось на троих. Сколько бы мне не было лет. Я была единственным ребенком. Деньги, пироги, черешня, задачи, ответственность. Самое вкусное мы с мамой всегда получали и съедали первыми. А отец — нет. Он относился к «вкусняшкам» спокойно. Не важно – физическим или жизненным. Мы ему ходили и говорили: «Ну, Сеня, ну пожалуйста, тебе же не надо». Он отвечал: «Какая вам разница? Это моя часть. У вас есть своя. Вы свои съели – молодцы».

Когда у меня появился ребенок, я поняла, что не готова отдать ему свою жизнь. Я готова ее только разделить с ним.

– Если начинаешь с самопожертвования к кому-либо, закончишь ненавистью к нему же.
– Да. Я вообще не сторонник жертв. Я делаю то, что хочу. Если я этого человека люблю, отдам ему все, что у меня есть. Но если я ему должна, потому что это записано в каких-то правилах, инструкциях или паспорте, я против этого. У меня есть друзья, которые очень на меня обижаются, потому что я не хожу к ним на праздники. Но я не люблю ходить на праздники. И я ничего не могу с этим сделать.

– Значит, не будет дружбы, но принципы не изменятся?
– Принципы – нет.

– Самый большой провал в бизнес-жизни.
– Однажды меня подвела трусость. Знаете, такая ментальная трусость. Мы с друзьями занимались вывозом металлопроката из Украины.

– Экспортом?
– Да. И наступил момент, когда нас стали поджимать. Мы тогда решили, что, наверное, из этого выйдем, потому что просто всех убьют. Я же давно начинала. Была возможность, например, работать с метизами. Схема простая. В Днепре есть метизный завод. Нужно было в какой-либо стране, лучше всего в Турции (она логистически была очень удобна), открыть в порту склады, завезти туда вагон метизов и продавать в розницу. Но я тогда испугалась.

Я мечтаю увидеть человека, который вдолбил нам в голову мысль о том, что где родился, там и пригодился, нас нигде не ждут, мы никому не нужны. Я - космополит. Мы такие же члены мирового сообщества, как любой другой человек [в мире]. И мы обязаны быть везде, влезать везде, пробовать себя везде. Это мой самый большой провал. Это была такая глупость и трусость.

– Кто твой основной конкурент?
– В глазах потребителя, мой основной конкурент – Castrol и Mobil. В моих глазах, мой основной конкурент – необразованность автолюбителя.

"Расскажу одну историю. Моему сыну пять лет, а я уезжаю в очередную командировку. У него полные глаза слез. Говорит мне: «Я не хочу, чтобы ты уезжала». «А ты хочешь, чтобы я сидела дома и пекла сырники?», спрашиваю его. Он говорит: «Хочу!». «А я – не хочу», отвечаю я ему. Когда у меня появился ребенок, я поняла, что не готова отдать ему свою жизнь. Я готова ее только разделить с ним"
О книгах
– Книга, которая поменяла жизнь?
– Я в двенадцать лет первый раз прочла «Братья Карамазовы» (роман Федора Достоевского. – Ред.). Это изменило мою жизнь. Когда я ее прочитала, удивилась, что могут быть люди, которые на одну и ту же проблему смотрят принципиально по-другому. С тех пор я часто ее перечитываю, и каждый раз понимаю другого брата. И меняюсь из года в год согласно другим персонажам. Это меня многому научило.

Вообще, делать выводы – это привилегия инженера. Меня «Братья Карамазовы» научили тому, что мир очень объемный.

– Не плоский.
– Не плоский. И я очень объемная и неплоская. И ты, сидящий напротив меня, очень объемный. Поэтому ты сегодня думаешь так, завтра – по-другому, у тебя есть настроение, обязательства, решения, ты прожил на один день дольше.

– Достоевский в двенадцать лет?
– У меня были фантастические родители. К пятнадцати годам я прочла все, что можно было прочесть. В тот момент не было художественной книги, которую напечатали, а я не прочла. Если не успевала, читала ночью. Мне разрешали не ходить в школу. Родители считали, что книга точно лучше, чем школа.

– У меня была немного другая ситуация. Я накрывался одеялом вместе с большой желтой лампой, от которой там достаточно сильно нагревалось пространство, и свои первые книги прочитал именно так.
– Нет, мне родители разрешали. Не успела, хочешь спать, догонишь. Я хорошо училась.

Я считаю, что любой человек, достигший шестнадцати лет, должен прочесть «Атлант расправил плечи» (роман американской писательницы Айн Рэнд. – Ред.), пересказать, сдать и только потом получить паспорт.

– По-моему, Бродский говорил: «Давайте заставим всех власть имущих читать поэзию, тогда качество управления страной изменится». В твоем случае есть более модернизированное предложение, потому что любой человек, прочитавший Айн Рэнд, поймет тот маразм, который нас окружает, поймет, что нельзя сдаваться, а выстраивать свою компанию идеально и посредством сильной компании и духа бороться с проблемами.
- И поймет, как устроен мир. Потому что это, в общем, - способ выживать.

ВИДЕОВЕРСИЯ ИНТЕРВЬЮ С ОЛЬГОЙ ГУЦАЛ
Текст: Татьяна Павлушенко
Фото: LIGA.NET, проект BIG MONEY
© 2018 Все права защищены. Проект BIG MONEY, информационное агентство ЛІГАБізнесІнформ
Made on
Tilda