Он стал известен после того, как в 2004 году снял документальный короткий метр "Проти сонця". Тогда в стране кино лежало в коме – почти никто не снимал. И Васянович сразу вышел в дамки – "Проти сонця", снятый на испорченную пленку "Свема", был отмечен призом на одном из самых крутых форумов короткого метра в Клермон-Ферране (Франция).

Затем последовало сотрудничество с режиссеров Мирославом Слабошпицким. Васянович был оператором фильма "Племя". Этот триллер о любви, снятый на языке жестов без единого слова и субтитров, был премирован почти всеми знаковыми европейскими фестивалями, а в прошлом году попал в топ-50 лучших фильмов уходящего десятилетия по версии американского журнала Rolling Stone.

В мир артхаусного кино Васянович попал уже в зрелом возрасте. Он занимался рекламной фотографией и не смотрел артхаус, пока не стал работать со Слабошпицким. Поскольку Мирослав знал кино хорошо, и надо было найти метод подачи "Племени", он начал забрасывать Васяновича пачками хороших фильмов.

При этом возникла проблема с жанровым кино. – "Я не смог его больше смотреть, – говорит режиссер. – Скучно. Выбирался с семьей в кинотеатр и сбегал по дороге. Вначале я им говорил "дам, а потом шел и думал – это же я два часа потеряю, созерцая дерьмо, потом еще час дороги туда, час обратно. Четыре часа жизни непонятно на что. Ни уму, ни сердцу, оно мне надо? Сейчас они меня и не зовут уже".

Особое место среди работ Васяновича занимает нежнейшая документалка "Присмерк" об отношениях пожилых матери и сына. Эта лента на Одесском международном кинофестивале стала лучшим фильмом 2015 года. И уже в 2017-м вышел его "Рівень чорного", который был выдвинут от Украины на Оскар в категории "Лучший фильм на иностранном языке".

Родись он в США – уже стал бы культовым автором. Признак культовости – узнаваемый почерк, который ни с чьим другим не спутаешь. Легкий, как музыка Моцарта, но от этого не теряющий глубину.

Созваниваюсь с режиссером через мессенджер, и чувство неловкости поначалу не покидает меня. Делать интервью с человеком, находящемся в процессе съемок нового фильма – все равно, что пытаться поговорить с роженицей во время родов о ее ребенке.

Васянович работает над фильмом "Відблиск" – о выборе, который вынужден сделать человек в плену. И о цене за то, чтобы не убили. А потом попытаться с этим как-то жить и наладить контакт с дочерью.

– В новом фильме снимается твоя дочь. Согласись, ребенок – это ахиллесова пята родителя. То, что в истории на не самую простую тему снимается твой ребенок, тебе как отцу не мешает?

– Мне комфортно с дочкой работать. И она не в первый раз на площадке. Понимает специфику и условность существования мира кино. Знает, что такое быть в кадре, что такое настраиваться на съемку – что возможно для этого надо будет иметь какой-то специфический разговор, который вызовет у нее определенные реакции. Думаю, с другим ребенком мне было бы сложнее – потому что своего я знаю. Понимаю, на какие точки надо нажать, чтобы получить от нее нужное состояние.

По словам режиссера, отчасти благодаря его ребенку эта история и появилась. "Відблиск" начался с происшествия, которое пережила дочь в восемь лет. В подробности о том, какую конкретно потерю пережил ребенок, Васянович деликатно не углубляется. Ограничивается кратким: "Я увидел, как она принимает тему смерти, тему души и бесконечности. И, конечно, меня это тронуло. Это же мой ребенок, с ним я будто заново получаю этот опыт…"

– Я читала, что частично действия фильма происходят в плену. Почему тема плена тебя цепляет?

– Это попытка отрефлексировать события, которые для меня болезненны. В "Изоляции" (арт-центр в Донецке, который во время войны стал пыточной боевиков. – Pед.), в других тюрьмах ДНР в 2014-2015 годах происходили страшные вещи. И я до сих пор не понимаю, как такое возможно в 21 веке.

– Ты сам боишься плена?

– Любой нормальный человек боится. У нас в эпизодической роли снимался Александр Данилюк с позывным "Смайл", который был на войне хирургом, провел много окопных операций. Повидал он всякого – смерть, кровь. А вот по поводу плена говорил, что лучше смерть, чем туда попасть. Потому что он физическую боль не переносит.

Задача кино, рассказывающего о болезненном опыте человека, состоит в том, чтобы приблизить зрителя к правде. И здесь без рисерча не обойтись. В новой ленте снимаются как профессиональные актеры, так и свидетели реальных событий. Последние по совместительству выступают консультантами съемочной группы.

Один из них – Станислав Асеев – журналист, который два года провел в плену в "Изоляции" в Донецке. О том, чего ему это стоило, он рассказывает в своей книге. И вероятно, какая-то малая часть его опыта будет отражена в фильме.

Эту картину за две недели проката посмотрели свыше 10 000 зрителей и кассовые сборы уже перевалили за миллион гривень. С учетом карантина – хороший результат. Фильм уже появился в интернете, посмотреть его можно в онлайн-ТВ-приложении.

– Валик, по-твоему, каковы шансы "Атлантиды" на получение Оскара?

– Я спокойно к этому отношусь. Если просчитать все вводные – шансы попасть в короткий список есть.

– Основные роли в "Атлантиде" сыграли волонтеры и военные. Их рассказы сильно повлияли на события в фильме?

– Да – ощутимо. Я никогда не держался за сцены, придуманные дома на диване. И всегда был открыт для новой информации. Получилось вроде неплохо.

– А какая история тебя особенно потрясла?

– Как убивают снайперов. Им набивают рот пулями, потом еще живых добивают прикладами и закапывают…

Этот способ убийства в "Атлантиде" озвучивает судмедэксперт в морге во время осмотра останков военного. Проговаривает четко бесстрастно – рост, ранения, как погиб – будто подводит черту. Сыграл этого персонажа реальный судмедэксперт из Днепровского госпиталя, куда свозили раненых.

Во время съемок Васянович постоянно общался с волонтерами из "Черного тюльпана". Так называется гуманитарная миссия, занимающаяся поиском, эксгумацией и вывозом погибших украинских военных в зоне АТО. Режиссеру показывали страшные фотографии, видео. В результате и появились некоторые сцены. А потом, когда фильм уже был отснят, он понял, что кино не получилось.

– Изначально мне хотелось сделать холодное, металлическое, безжизненное кино, – говорит режиссер. – Но оно не работало… И вот ты еле живой возвращаешься домой из Мариуполя, в котором снимал. Склеил кино. А оно хреновое… И ты такой понимаешь, что наверное, это твой последний фильм… Потом целых три месяца мне понадобилось для того, чтобы понять, что именно не работает. Так появилась финальная сцена.

Речь идет об эротической сцене в фургоне с останками мертвых, которых герои, мужчина и женщина, везут хоронить.

Васянович рассказывает, что линия отношений между героями, которых сыграли логист фонда "Вернись живым" Андрей Рымарук и парамедик Людмила Билека, была заложена вначале, но не была такой важной, как показано в финале. Этот эпизод – как склейка всей истории. На улице идет проливной дождь. Мертвецы лежат в пакетах на полках фургона. А между мужчиной и женщиной здесь же происходит секс. В этом ноль нарочитости или брутальности. Секс здесь – как плевок в лицо смерти.

Кроме гуманистического посыла, важная составляющая "Атлантиды" – красота кадров и точное сочетание одного с другим. У любого фильма есть ритм. Если режиссер чувствует его плохо, даже самый крутой сценарий можно превратить в труху. Васянович обладает стопроцентным слухом.

Ритм "Атлантиды" идеален. Одна из самых мощных сцен снята была рано утром. Панорама с заводскими трубами, две человеческие фигуры на крыше очерчены как на графическом рисунке. Встает солнце и в этот момент в небо взмывает стая ворон. Это выглядит как выстрел в десятку – в разрушенных войной городах роль соловьев исполняют вороны.

– Как была сделана сцена с воронами? Вы их специально подманили?

– Кто работает, тому везет. Мы долго искали одну точку для съемок. Все крыши Мариуполя облазили – на одной поставили камеры, на другой стояли герои. Мы пришли в три час ночи на нужную крышу, провели репетицию, приготовились, начали снимать и вдруг увидели ворон, летящих на помойку или с помойки. Нам повезло. Я всегда жду магии. От каждого дубля. Бывает, они идут один за одним и потом – бах – что-то происходит. Почему – не знаю. Либо люди устали, либо темпоритм изменился. Но ты этот момент поймал – и сразу чувствуешь, где начинается магия.

– Мне показалось, что "Атлантида" хороший способ объяснить, что такое депрессия тем, кто никогда с ней не сталкивался.

– У меня редко бывает депрессия и, как правило, это связано с профессией. В реальности у меня получается радоваться жизни. Поэтому мне трудно сказать, что я для себя открыл что-то в этом плане во время съемок – во всяком случае, понимание того, как протекает постравматический синдром появилось. Андрей Рымарук шутит, что у него нет никакого ПТСР, потому что он не выбирается из АТО – и отдает себе отчет, что, когда это закончится, тогда у него и начнется.

Часто, когда Васянович рассказывает о том, как делает кино, он говорит "снимаешь, снимаешь и тут видишь – начинается кино". В этом "начинается кино" и содержится ключ к тому, почему ему удаются фильмы, даже, если он снимает их не по отточенному сценарию. Ключевое во время съемок для него – энергия и время кадра.

– Две самые важные вещи. Если мизансцена, актеры дают нужное состояние – тогда ты, отталкиваясь от этого, понимаешь, каким должен быть кадр. Если у тебя самого есть к нему интерес, если он на тебя влияет, тогда этот кадр может длиться бесконечно долго. А если не работает – то не работает.

Вне зависимости от таланта режиссера главное его отличие от представителей других профессий состоит в том, что он в любой момент может превратиться в бульдога. О Валике же часто говорят, что он человек мягкий. Это диссонирует с тем, что по профессии он режиссер. Спрашиваю, считает ли он себя мягким человеком?

– Да, я мягкий. У меня практически всегда позитивная атмосфера на площадке. Я не терплю насилия. Не умею скандалить, хотя могу наорать, если где-то кто-то – как вчера, например – вовремя не включил свет. Так что я могу секунд десять поорать, но потом мне еще стыдно минут двадцать. В целом я стараюсь делать так, чтобы все друг к другу доброжелательно относились. Я не питаюсь скандалами, хреновой энергией – я хочу мира во всем мире.

Во время интервью не могу не спросить о "Племени". В разговорах с киношниками часто, когда я говорю, что это мой самый любимый украинский фильм, мне отвечают, что, если бы не Васянович, фильм бы таким не получился. Слабошпицкий сам бы его так не снял. Валик с таким утверждением категорически не согласен.

– Другим был бы! Но тоже хорошим. Мирык (Мирослав Слабошпицкий. – Pед.) человек талантливый, грамотный, очень хорошо знает кино, как эта машина работает. Но единственное что, ему тяжело бывает переступить через некоторые вещи – я о том, что снять второй фильм после такого успеха тяжело психологически.

В одном из интервью Слабошпицкий сказал, что сразу же собирается снять третий фильм, а не второй. Спрашиваю у Васяновича, что он об этом думает.

– Но это фигура речи. Испытание успехом – тяжелая вещь. Людям, у которых нет эмоционального опыта проигрышей, сложно. Они же понимают, как устроен мир кино. Понимают, что после успеха на них нацелено повышенное внимание. Люди, которые их любят, снова ждут шедевра. А те, кто завидуют их успеху – ждут, когда они споткнутся.

Кажется, что, говоря о Слабошпицком, Васянович говорит в то же время и о себе, потому что для киносреды эта формула универсальна. Он продолжает и из его голоса исчезает пресловутая мягкость.

– Ты понимаешь, что должен сделать следующий фильм еще лучше, чем предыдущий. Потому что критики смотрят на тебя в контексте всей твоей творческой карьеры, а не одного фильма. И вот в этот момент тебя начинает клинить. Ты боишься, что фильм не получится. Что надо еще работать, работать бесконечно. Ты все время об этом думаешь. Мозг закипает. И тут важно – насколько устойчива твоя психика. Люди с устойчивой психикой преодолевают этот рубеж достаточно спокойно. Другие начинают в этом моменте подгорать.

Однажды он сказал: "Меня ниша артхауса устраивает, в ней я могу развиваться бесконечно, одной жизни не хватит, чтобы достичь чего-то внутри себя". И я задаю риторический вопрос:

– Съемки фильма для тебя – это исследование себя?

– Не совсем. Да, я изучаю мир, который меня окружает. Но больше обращаю внимание на ближний круг общения. Сейчас мне под пятьдесят, и сорок шесть было, когда снял "Рівень чорного".

Это экспериментальный документально-игровой фильм, который режиссер снимал на свои. На производство потратил $10 000. Для полного метра – это плевок в море. Для сравнения – только на дебют короткого метра Госкино выделяет сумму в пределах $1,5 млн. Так что можно смело утверждать, что "Рівень чорного" в финансовом отношении Васянович сделал из воздуха.

Вышло настолько удачно, что в 2017 году ленту от Украины выдвинули на Оскар. В процессе съемок Васянович применил свой фирменный метод – использовал реальную жизнь как съемочную площадку – создал гибрид из реальной жизни главного героя, которого сыграл его друг Константин Мохнач, и выдуманных событий, которые могли бы с ним произойти.

– Я подобрал героя, который был мне созвучен. У меня также как у него есть старый папа, и я переживаю за его здоровье, я тоже работал фотографом. Для меня – это исследование друга, возраста, потери, одиночества. Из кусочков реальности я модерировал эту историю.

– В "Атлантиде" британка задает вопрос главному герою, не хотел бы он уехать за границу? А как насчет тебя?

– Да черт его знает. Я же год назад месяц тусовался в Лос-Анджелесе по гранту Венецианского фестиваля. Для нас Film Independence организовывала встречи с разными людьми, а платил за все The Hollywood Foreign Press Association (объединение иностранных журналистов, которые пишут о кино. – Pед.). Это делается для того, чтобы просеять победителей фестиваля класса А с тем, чтобы затем привлечь их в американскую киноиндустрию. Я там походил, пообщался, посмотрел, послушал и понял, что у меня другой характер, чтобы в этой плотной среде работать. Ты же понимаешь, что это самая большая индустрия в мире? Что там конкуренция невозможная? И здесь на передний план выходят не творческие вопросы и не твои способности, а умение правильно коммуницировать. А у меня с этим как-то не очень.

Можно сколько угодно рассуждать о европейском и авторском кино, но все же главные события происходят в Голливуде, поэтому продолжаю:

– А хотя бы попробовать?

– Не факт, что я бы там реализовался. Там все удивлялись и завидовали тому, что в Украине выделяются деньги на национальное кино. На самом деле, у нас в стране очень хорошая ситуация в индустрии. По крайней мере, была. Не знаю, как сейчас все будет развиваться. На последнем питчинге очень много хороших проектов отфутболили непонятно почему.

– То есть, там, в состоянии творческой несвободы, ты не сможешь снимать?

– А смысл?

– Мировая слава.

– Да какая слава?! Чтобы там пробиться, ты вначале будешь снимать непонятно что с малыми бюджетами. И не ясно, как твое кино сработает на коммерческом рынке. Там до мировой славы очень далеко. Сможешь ли ты общаться в коллективе? Сможешь ли подчиняться продюсеру? И так далее. Ты фигура номер три в любом случае…

Когда расспрашиваешь о Васяновиче его приятелей, однокурсников или коллег они все расплываются в улыбке и говорят примерно одно и то же с небольшими вариациями – Валик улыбчивый, мягкий, талантливый, добрый. Девушки добавляют еще, что однолюб – жену любит. Даже люди, которые обычно обо всех киношниках говорят плохо, о Васяновиче говорят хорошо.

Но за этой мягкостью и улыбчивостью скрыта сила. На его странице в соцсети нет постов, критикующих власть. Но недавно он отказался от ордена, которым его наградил президент Зеленский по случаю Всеукраинского дня работников культуры. Говорить на эту тему режиссер не любит и полагает, что объяснения, которое он дал в официальном коротком комментарии – достаточно.

Звучит он так: "Как участник кинематографического процесса я протестую этим отказом против генерирования властью уголовных производств против большинства кинопроизводителей, которые создавали украинскую киноиндустрию в последние годы". Как ни крути, а характер человека – он как любовь, проявляется в поступках, а не в словах.