Еще накануне выборов у противников Александра Лукашенко не было сомнений – власть готова фальсифицировать результаты. Люди готовились к протестам. В одном из крупнейших телеграм-каналов Nexta опубликовали примерный план на 9 августа – день выборов. Точкой сбора была выбрана стела у музея Великой Отечественной войны. И этот день наступил.

В городе чувствуется тревога. Мобильный интернет практически не работает, большинство новостных сайтов недоступны. Горожане из уст в уста передают информацию о том, что в Минск стягивают силовиков. На улицах появляются грузовики и автозаки. Центр перекрыт.

Голосование заканчивается в 20:00. Над городом нависает тревожная тишина. Избиратели скапливаются возле избирательных участков, ждут результатов подсчета голосования.

Я оказался возле участка №71 – через дорогу от оцепленной Администрации президента. Люди, глядя на броневики и водометы возмущаются и, обращаясь друг к другу, говорят, что надежды на честный подсчет голосов мало.

Около восьми вечера глава ЦИК Лидия Ермошина заявляет, что, по результатам экзитполов, Александр Лукашенко набрал около 80% голосов, Светлана Тихановская – примерно 10%. И тут город приходит в движение.

Люди начинают стекаться в центр. За пару часов пустынный до этого Минск наполняется народом. В знак поддержки сигналят машины. Гаишники перекрывают улицы и автомобилистам приходится петлять к центру окольными дорогами. Приходится бросить машину и идти пешком.

Музей ВОВ похож на рейхстаг. Над ним развевается красный флаг. Вниз тянутся тонкие цепочки из щитов и черных касок ОМОНа. Перед каждой цепочкой – толпа из четырех-пяти тысяч человек. Светят фонариками и скандируют: «Милиция с народом» и «ОМОН, сложи щиты».

Выделяется группа футбольных фанатов в черных капюшонах. Они периодически бросают дымовые шашки и петарды, но другие протестующие пытаются их угомонить. Со стороны ОМОНа постоянно слышаться щелчки ружей. Стреляют резиновыми пулями, бросают светошумовые гранаты. Протестующие то приближаются к силовикам, то отдаляются. Плотного контакта нет.

В ту ночь по городу бродили четыре-пять групп протестующих по несколько тысяч человек каждая. Много людей просто были рассеяны по центру и периодически присоединялись к разным группам. В основном, это была молодежь и средний класс - «активные горожане».

До какого-то момента футбольные фанаты сдерживали продвижение силовиков. Потом к последним подъехало подкрепление – водомет и пикапы с раздвижными баррикадами. ОМОНовцы начали продвигаться вперед. Из-за их спин заработал водомет. Окутанные дымом и вспышками черные цепочки двинулись вперед. Большая часть протестующих отступила.

Я отбежал в сторону, в парк. Там наблюдал за «охотой» – от ОМОНа отделялись тройки бойцов: двое с ружьями, один со щитом. Они перемещались, выстрелами не давая к себе приближаться. Протестующие кричали: «Лукашенко проиграл, сдавайтесь, кому вы давали присягу», «Не стреляйте, мы без оружия».

Крепкий 40-летний мужчина в черной маске, отступающий со мной подальше от места событий мрачно тараторит: «Надо выявлять всех, кто на стороне власти, вплоть до последнего участкового. И дальше просто, как в 41-ом...»

Ему вторит парень, оказавшийся рядом: «Мне надоел не столько режим... Если бы он 26 лет был нормальный, вопросов бы не было. Моя мотивация – надоело хамство, лицемерие, эти цифры – плевок в нас. Когда я лицо Сергея Тихановского увидел, похудевшее, меня все это просто взбесило...».

Одно из самых тусовочных мест Минска, улица Зыбицкая. Из баров вываливает хипстерская молодежь. А через тротуар - Внутренние войска МВД, срочники со щитами в полный рост и огромными касками на худых шеях. Перепуганные, с блестящими глазами и трясущимися руками.

Странно наблюдать, как парни и девушки в модных оверсайз-шмотках и со странными стрижками стоят напротив своих ровесников в защитном обмундировании и с огромными щитами. Кто-то из хипстеров бросает ВВшникам: «Что ты расскажешь своим детям, чем ты в армии занимался? Людей **здил?». Кто-то делает селфи на фоне щитов, кто-то улыбается.

После часа плутаний по ночному центру присоединился к группе, которая отступила от стелы. Люди пригнали свои машины на перекресток и создали из них импровизированную баррикаду. Похоже на несанкционированные гуляния. Кто-то принес портативную колонку, кто-то включил музыку в машине.

На передней линии перед силовиками находились футбольные фанаты. Они были настроены более агрессивно. Стена ОМОНовцев стояла спокойно, но как только кто-то к ним приближался, оттуда выскакивал человек и отгонял протестующих выстрелами. При мне резиновая пуля попала в парня. Он поднял майку, там был синяк и содранная кожа.

В какой-то момент силовики начали выскакивать с разных сторон, и я решил уехать. На обратном пути увидел в одном из дворов два валяющихся мотоцикла. Подошел сфотографировать. Из кустов выбрался перепуганный парень: «Это мотоциклы моих друзей. Лучше здесь не стоять. Мы тоже так здесь стояли, а они из-за угла выскочили. Ребят избили и увезли...»

10 августа в телеграм-каналах появился новый план – все собираются возле центральных станций метро (был опубликован список) и идут в центр. Естественно, эти станции были закрыты. И так получилось, что эпицентром событий стала станция «Пушкинская». Хотя это недалеко от центра, но, по сути, это уже типичный советский спальный район.

Перекресток был перекрыт силовиками, к которым периодически подбегали протестующие. Воздух пропитался острым запахом газа. На дороге стояли пустые троллейбусы и автобусы, водители скучая наблюдали за происходящим.

Противостояние (но скорее стояние, потому что никто особо не двигался) длилось несколько часов. Протестующие пытались сделать баррикады из подручных средств...

Но черная стена пришла в движение. Силовики легко смели первую баррикаду. Протестующие спешно соорудили вторую из скамеек, мусорных баков, тележек из супермаркета и клумб с петуниями. Из-за баррикады успели бросить четыре или пять коктейлей Молотова, но они не достигли цели. ОМОН прошел сквозь нее, почти не заметив. На серьезную борьбу никто не был настроен.

Протестующие начали разбегаться. С десяток человек успели заскочить в подъезд, открытый местным жителем. Молодой мужчина, назовем его Олег, спрятал нас в своей квартире.

На стенах – бас-гитары, стойки для микрофона. Олег работает в госучреждении и просит не указывать свою фамилию. До этих выборов он практически не интересовался политикой, пока не начали сажать кандидатов.

«Даже у нас на работе говорили, что проголосуют за кого угодно, но не за него. Я с самого начала был уверен, что он останется и просто так не сдастся. И оказался прав: одного кандидата, Бабарико, арестовали. Второму, Цепкало, не засчитали голоса. Я проникся речью Светланы Тихановской, что их команда несет сплоченность и любовь, а он агрессию и убийства. Это ведь и раньше было, но меня особо не касалось. Когда я увидел, как он всех убрал, это очень сильно задело», – рассказывает Олег.

Особое возмущение у мужчины вызвали результаты выборов, на которых было заявлено, что Лукашенко набрал более 80% голосов. «Я поспорил с коллегой на бутылку джина. Она сказала, что ему нарисуют 75%. Я считал, что в прошлый раз же было 75%, сейчас недовольство гораздо больше. Ну хотя бы 65% нарисуют. Она говорила что не верит, что люди учатся на своих ошибках. Я проиграл джин».

Пока беседовали, к ОМОНу подоспело подкрепление. Началась облава. Все притихли. Силовики ходили по дворам и светили фонариками в окна квартир на первых этажах, выискивали скопления людей. Иногда в тишине раздавались выстрелы помповых ружей. К двум-трем часам ночи все затихло.

В ту ночь погиб первый протестующий. Силовики заявили, что в его руках сработало взрывное устройство, которое он хотел бросить в ОМОН. На позднее опубликованных видео стало ясно, что он погиб от пулевого ранения.

На третий день силовики начали заранее укреплять подходы к точкам сбора протестующих. Поэтому в телеграм-каналах появился призыв выходить к своим домам и ближайшим станциям метро. Контингент изменился.

В первые два дня это была политизированная публика, возмущенная результатами выборов. Теперь большинство из этих людей задержали, и на их место пришли обыватели – четкие парни в спортивных костюмах, дамочки с семечками, наращенными ресницами и автозагаром.

Раньше эти люди просто тусовались возле торговых центров. Теперь они были там же, но с красно-белыми флагами и скандировали «Живе Беларусь». Круглый мужчина с пивным животов оживленно рассказывает бородатому другу в футболке с надписью «СССР»:

– Мусора козлы, отобрали рюкзак, а в нем удочка была. Но ничего, мы им так дали. Даже двух в плен взяли!

Тактика протестующих заключалась в одном: перекрыть дороги и ждать приезда ОМОНа. Потом в программе гуляний – стычки с силовиками. Именно так и произошло в районе метро Каменная Горка. Группа молодых людей вышла на дорогу и остановила движение. Через 15-20 минут подъехал фургон, откуда выскочило несколько десятков сотрудников со щитами.

Обитатели района забрасывали ОМОН петардами, камнями и десятиэтажным матом. Ни о каком «Милиция с народом» уже не было речи. Силовики отстреливались гранатами и резиновыми пулями во все стороны.

Сценка: двери подъезда предусмотрительно открыты, на перилах сидит девушка. Болтает по телефону:

– Мам, не бойся. Ты же знаешь, что Каменка район гопников, и они сами кому хочешь ввалят, – весело кричит в трубку.

Кончилось все так же быстро, как и началось – за спины протестующих подъехала колонна грузовиков, откуда выскочили каски. Толпа моментально рассеялась по дворам и силовики побежали за ними. Движение по проспекту восстановили через несколько минут.

По пути домой натолкнулся на сюрреалистичную картину. Возле универмага «Рига» стояли два черных броневика. Из них выбегали люди в гражданской одежде вперемешку с вооруженными «тяжами». На перекрестке стояли несколько автозаков, водомет и милицейский джип. Возле него – трое в черном, с ружьями в руках. Нервно подергиваясь, они брали на мушку каждую проезжающую машину...

Переулок Окрестина – один из самых известных топонимов в политической тусовке Минска. Практически каждый уважающий себя оппозиционер должен был тут побывать. Здесь находятся Центр изоляции правонарушителей и Изолятор временного содержания (ЦИП и ИВС).

В тюрьму въезжает колонна спецтранспорта – грузовые фургоны с зарешеченными окнами. Часть пустые, в некоторых сидят люди в масках. Они равнодушно смотрят на публику, подходящую к грузовикам в надежде увидеть своих близких.

Из специального микроавтобуса выходят спецназовцы с оружием (автомат с отстегнутым магазином и помповое ружье для стрельбы резиновыми пулями) и выстраиваются вдоль дороги в паре метров от людей. Они стоят, пока грузовики заезжают на территорию изолятора.

Женщина в цветастом халате и тапочках, утирая слезы, рассказывает журналистам о происходящем. Выясняется, что она лежит в больнице по соседству и, по ее словам, каждую ночь в изоляторе пытают задержанных, начиная с 10 августа. С часу ночи начинается, около четырех утра стихает.

– Ор бесконечный, люди кричат нечеловеческим криком! Что нужно принимать, чтобы так вести себя с людьми? Это ужас какой-то. Это слышно в больнице, это невозможно вынести. Неужели никакой управы нет на этих мразей? Я такое видела только в фильмах про Афганистан, это кошмар. Как это остановить?» – спрашивает она у журналистов.

Очереди из десятков людей выстраиваются к волонтерам, они диктуют фамилию, имя, отчество и год рождения человека, которого они ищут. Волонтеры впоследствии передают списки силовикам.

В парке стоят несколько сотен человек. Атмосфера очень тяжелая, все на пределе. От администрации не поступает никаких сведений - кто где находится, в каком состоянии. Какая-то женщина истерично кричит в трубку: «Адвокат нихрена не знает! Он только сказал, что наш сидит тут!».

Волонтеры привезли биотуалеты, организовали доставку еды, горячего чая, зарядок для смартфонов. Многие стоят с листками бумаги и надписью «Подвезу».

Из изолятора выходят омоновцы в черных униформах и с ними автоматчики в зеленой униформе – солдаты ВВ. Осторожно надвигаются на толпу родственников. Мощный мужчина в гражданской одежде и медицинской маске требует отойти от здания на 200 метров.

Родственники начинают возмущаться происходящим и спрашивать, где их близкие. Люди в штатском отвечают, что не знают и что у них какой-то приказ.

Сквозь толпу пробирается зашуганный парень, его сопровождает волонтер. Фотографироваться отказывается. Под глазами, на лбу и носу – синяки, он в шоковом состояние. Говорить не хочет, отвечает только на прямые вопросы.

Вкратце его история такова. Рабочий завода холодильников Атлант. Возвращался со смены пешком, поскольку транспорт не работал. На окраине города 10 августа, в спальном районе Серебрянка его арестовали.

– Подошли, и потребовали паспорт. Я не успел его даже достать, меня сразу начали бить.

В ответ на вопрос, били ли кого-то при нем, испуганно говорит «нет». Потом чуть приходит в себя и продолжает:

– Избивают резиновыми дубинками. Внутри тесно, спим на всех возможных поверхностях.

Подобных историй – сотни. Задержанных избивали в автозаках, в РУВД, на месте задержания. Но основное место – тюрьма Окрестина. Именно свидетельства о многочисленных пытках и стали причиной масштабного мирного протеста.

Как только появились первые сообщения о том, что творилось в застенках, белорусское общество было шокировано. Многие знали о том, что к правоохранителям лучше не попадаться, но масштабы издевательств превзошли любые фантазии. Учитывая количество арестованных – 5-6 тысяч человек за несколько дней, в городе практически не осталось ни одного человека, у кого не был бы задержан кто-то из родственников или знакомых.

Первыми возмутились девушки. Стихийно появился «женский чат», в который вошло несколько тысяч человек. И уже утром 12 августа несколько сотен женщин в белом молча вышли на площадь перед Комаровским рынком. Никаких лозунгов и призывов, в руках цветы и баннер со словами: «Насильно мил не будешь». Одна из них объясняет:

– Я сюда вышла, потому что много моих друзей задержано и мы не знаем что с ними. Нам не нравится то, что творится в Беларуси. Невозможно смотреть на эти задержания, это очень тяжело, такого не должно быть. Я очень боюсь новых задержаний... Боюсь... Но не могу сидеть дома!

Акция стала тем камнем, который вызвал лавину. Подобные мероприятия прошли по всей стране. И это дало результат: из тюрем начали досрочно освобождать тех, кто был осужден на сутки. Сеть заполонили фотографии в прямом смысле синих от побоев тел и свидетельств.

Инженер Кирилл, проведший несколько дней на Окрестина, рассказывает:

– Там просто сидишь и думаешь: лишь бы не вывели бить. Засыпаешь под звуки ударов дубинок по телам и жутким крикам. Мужики плакали от боли. Окошко открыто и слышно, как всю ночь привозят новых людей и бьют без остановки.

Власти пытались оправдаться: министр внутренних дел Юрий Караев извинился за тех, «кто попал под раздачу». А председатель Совета Республики Наталья Кочанова обратилась с призывом «прекратить самоуничтожение». Но эти призывы всерьез никто не воспринимал.

На крупных предприятиях заговорили о забастовке, начались демарши ведущих государственного телевидения и первых дипломатов. Возмущение милицейским беспределом объединило представителей разных социальных групп. Апофеоз – марш в Минске, прошедший в воскресенье.

Что будет дальше, говорить трудно. Лукашенко упорно отрицает реальность, и называет протестующих меньшинством. «Я знаю, несмотря на то, что некоторые бродят. Ну, 150 на каком-то предприятии, даже 200 [человек] погоду не делают», – так он высказался о тысячах бастующих по всей стране. Силовики все еще сохраняют лояльность вождю, особенно те, кто замарался в преступлениях – бежать им некуда.

Стихию остановить сложно. Забастовочное движение набирает обороты. Белорусы не хотят терпеть режим Лукашенко. Единственный вопрос, который остался открытым: удастся ли провести смену власти относительно бескровно. Агонизирующая диктатура, похоже, готова на все...