Первый номер газеты с громоздким названием «Блиц-Информ. Товары+Цены» появился 1 декабря 1992 года. Изделие представляло собой дайджест объявлений юридических лиц. Перед отправкой номера в типографию главный редактор Сергей Мельничук собственной рукой вписал слоган: «For businesmans only», сделав в главном слове три ошибки (правильное написание «businessmen»).

Редакции как таковой еще не существовало. Издателем значилась странная фирмочка «Укринтурпринт», расположенная в Киеве, в здании Госкомитета по туризму, на улице Ярославов Вал. Там, в актовом зале, с десяток молодых людей занимались черт знает чем. Барабанили по клавиатурам. Кто-то куда-то звонил… Время от времени в дверях показывался Мельничук и командовал: «Все мужики на разгрузку компьютеров».

Экспертам по бизнесу 90-х, то есть бандитам, сложно было понять – есть ли в «Укртурпринте» деньги. Слово «компьютеры», конечно, могло вызвать их живой интерес, но вот разобраться приносит ли фирма прибыль, они бы не смогли. По этой причине бандиты «Укртурпринт» не трогали.

Ключевых сотрудников в «Укринтурпринте» было трое – по числу ошибок в слове «businesmans»: сам Сергей Мельничук, директор Владимир Чеповой и заместитель директора Алексей Усенко. Всех троих связывала давняя дружба по военному училищу и службе в армии.

Впоследствии костяк руководства «Блиц-Информа» также складывался из выпускников Суворовского училища. Позже к этой компании примкнули Александр Овчар и Франциско Гарридо (внук эмигрировавшего в СССР испанского коммуниста). Все они недавно уволились в запас, и у каждого из них почти сразу появился некоторый предпринимательский опыт.

Собирать старых друзей на одной фирме начал ее первый директор – Владимир Чеповой. Если бы Чеповой был актером, его бы охотно взяли на роль детского тренера: приземистый крепыш, добродушный, спортивный, улыбчивый. Человек-мотиватор.

«По чистой случайности, а может, по иронии судьбы, моя новая штатская жизнь началась 5 мая 1990 года – как раз на День советской печати. Наша часть отказалась воевать в Закавказье, и офицеров, как зачинщиков, сразу уволили из армии. Одним из них был я», – этими словами начинается книга под названием «Самая честная игра», которую Владимир Чеповой надиктовал журналисту Виктору Стельмаху.

В 15-ть лет Чеповой стал кадетом, то есть воспитанником Суворовского училище. Навыков гражданской жизни у него не было от слова вообще. Большие города в то время превращались в базары – все торговали всем. Но Чеповой считал, что спекуляция – грех. В довершении ко всем бедам он женился. Денег на еду в семье хронически не хватало.

Владимир перепробовал разные специальности. Числился инструктором в киевском Клубе юных десантников. Зачем-то изучал итальянский язык. Побывал в роли телохранителя какого-то священника.

Культовым предметом гардероба в позднесоветский период был кожаный плащ. В начале 90-х он уже выходил из моды, но впечатление все еще производил. У Чепового такая вещь была. Однажды утром очередной сослуживец зашел к Владимиру домой и сказал: «Надевай свой плащ, пошли на конкурс».

Отбирали телохранителя для главы Госкомитета по туризму, бывшему заместителю председателя Совета министров УССР по научно-техническому прогрессу Виктору Урчукину. Чеповой прошел кастинг и стал личным охранником, то ест «менеджером по безопасности».

По прошествии нескольких месяцев пришла казенная бумага, согласно которой чиновнику Урчукину и ему подобным охрана более не полагалась. Но шеф своих пацанов не бросал. С этого все и началось.

Никто не знает, сколько коммерческих структур учредил и контролировал Урчукин. Что же касается трудоустройства Чепового, то чиновник предложил молодому человеку занять пост заместителя директора фирмы «Укртурпринт». Занималась фирма лотереями. Дела в ней шли не просто плохо, а очень плохо. Вероятно, это был самый провальный проект Урчукина.

Владимир был очень рад. Но все же, на всякий случай, решил посоветоваться с еще одним приятелем – Сергеем Мельничуком.

Капитан Сергей Мельничук уволился из армии в 1991 году. До этого несколько лет прослужил в группе советский войск в Германии. Большую часть заработанных в ГДР денег Мельничук отдал за обучение в Украинском институте предпринимательства. На момент разговора с Чеповым, обучение подходило к концу.

Сережа вначале посмотрел на ворох документов, потом на Чепового и поделился своим мнением: за такую фирму можно браться только в том случае, если ты станешь директором. На следующий же день Чеповой заявил Урчукину о том, что хочет быть директором. Урчукин согласился.

Неизвестно, была ли это двухходовка со стороны Мельничука в расчете на то, чтобы получить должность заместителя директора «Укртурпринта». Но он им стал. И так уж вышло, что одно из главных решений в своей карьере Чеповой принял под влиянием Мельничука. Кассиром в «Укрткурпринте» стала милая девушка Наталья – жена Мельничука. Компьютерщиком – Александр, брат Чепового.

Один из первых сотрудников, пришедший в «Укртурпринт» не по знакомству, а из центра занятости, выпускник Киевского инженерно-строительного института Константин Симоненко вспоминает, что на фирме по основным вопросам обращались не к Чеповому, а к Мельничуку.

Еще во время учебы в институте менеджмента Мельничук вынашивал планы создания рекламно-информационного бизнеса. Делился с Чеповым своими расчетами. Звучало интригующе: если издать каталог деловой информации и телефонный справочник, то можно заработать столько денег, что хватит на покупку однокомнатной квартиры. Каждому.

Но это в теории. На практике дело шло через пень-колоду. Для начала решили сделать нечто с загадочным названием «дайджест деловой информации». Рецепт был предельно прост: несколько сотрудников мониторили газеты объявлений. Основными изданиями такого рода были Avizo, «Експрес-об'ява» и «Посредник». Сотрудники отделяли объявления вроде «Обменяю магнитофон на унитаз» от «Продам партию леса». Выбирали лишь те, которые касались юридических лиц – for businessmen only. Сводили в каталоги.

Какой-то эксклюзивной информации почти не было. Хотя Мельничуку очень хотелось, чтобы была. Работники «Укртурпринта» ходили по предприятиям и предлагали директорам бесплатно растиражировать сведения о товарах и услугах. Директоры относились к этому предложению с подозрением. Само слово «прайс-листы» многие слышали впервые.

Константин Симоненко улыбается:

– Помню, долго объяснял какому-то мужику, что это такое, а он отвечает: «Ах, наши цены… А вы знаете, молодой человек, что наши цены – это коммерческая тайна?»

Каталоги записывали на дискеты и развозили по офисам – доставляли подписчикам. Электронной почты, напомним, тогда еще не придумали.

Начального капитала такой сервис почти не требовал, хотя со временем затраты росли: набор данных, доставка. Основная статья расходов – бензин. Чтобы финансировать это направление, требовалась смелость. У Мельничука она была.

Почему сразу не выпустить прайс-листы в виде небольшой газеты? Потому что типографии в те времена соглашались печатать тираж не менее 10 000 экземпляров. Оплатить такой заказ «Укртурпринт» смог лишь в декабре.

Впоследствии 1 декабря в «Блиц-Информе» считался днем рождения компании, который отмечался с купеческим размахом. Но тогда, в 1992-м, настроение у сотрудников было так себе: мешки с прайс-листами нужно было как-то распихать. В смысле – распространить.

Мужчин с пудовыми пачками отправили по станциям метро и другим людным местам. Владимир Чеповой, как директор, позволил себе некоторую, так сказать, преференцию: отправился на ближайшую от офиса станцию. Занял стратегический пост – переход между «Ленинской» (ныне «Театральная») и «Золотыми воротами».

Спустя десять лет, благодаря книге-исповеди, его подчиненные узнали, что шеф слукавил. Вместо того, чтобы честно продавать газету, Владимир попытался тихонько загнать весь товар оптом местным мальчишкам по бросовой цене. Мальчишки отказались. Тогда он решил подарить пацанам свой товар. Мальчишки опять отказались. Тогда Владимир им заплатил. Просто за то, чтобы они забрали газеты. Мальчишки согласились. Дальнейшая судьба пачек неизвестна.

Константину Симоненко повезло меньше. Его отправили на ВДНХ. Там, в одном из корпусов, функционировала биржа. Несколько экземпляров он все-таки продал. Устал и замерз. Сел на автобус, доехал до станции «Лыбедская» и встал в переходе, возле стеклянных дверей. Покупатели почти не подходили. Зато местные торговцы шепнули о том, что могут появиться проблемы.

И они появились. В виде трех молодых людей. Самый интеллигентный из них произнес: «Значит так. Или тебя через десять минут здесь не будет или придется что-то решать. Понял, нет?» Денег, чтобы заплатить за точку, у Константина не было. Поэтому он еще несколько раз бесстрашно взмахнул газетами, крикнул в толпу что-то рекламно-оптимистичное и скрылся. В смысле, повез в офис нереализованный товар и выручку. Примерно так же обстояли дела и у остальных распространителей.

Первые отзывы сводились в основном к звонкам читателей, обративших внимание на смешные опечатки, в частности в слогане. Мельничук инструктировал: «Костя, отвечай всем, что это американская версия языка».

В чем-то Мельничук был прав. Американская стилистика во всем происходящем, действительно, присутствовала. Было что-то в этих начинающих предпринимателях от покорителей Аляски.

История умалчивает, когда на фирму «Укртурпринт» капнули первые деньги за печатную рекламу. Чеповой описывает свое потрясение, когда какие-то «ненормальные люди» за рекламный блок расплатились бартером – подарили коробку факс-бумаги. Но деньги? Кто и когда впервые заплатил деньги?

Константин Симоненко не дает стопроцентной гарантии, но все же называет имя первого настоящего клиента: Синди Кроуфорд.

– Шатенка, глаза карие. Классное кремовое платье. Чувствовалось, что вещь дорогая. Очень похожа на Синди Кроуфорд. Что-то ее занесло в наш офис. В тот момент я как-то шутя указал своей подчиненной на опечатку – девушки, набиравшие базу данных, тогда уже были у меня в подчинении. Какая опечатка? Вместо «страховая компания» – «траховая компания».

Константин секунду рассматривает потолок:

– Только, пожалуй, прическа не как у Кроуфорд, а сложнее. Волосы вверх и назад. Да. Она обратилась вначале не ко мне, а к девушке, говорит: «Какой у вас начальник хороший. Мой обычно в таких случаях швыряется крупными предметами». А я спрашиваю: «Какими?» – «Иногда очками». Когда все дела решили, она сказала: «С меня мороженное». И тогда я понял, что она больше не придет. Мороженное должен был предложить я.

Спустя два-три месяца ручеек рекламных денег увеличился настолько, что боевой листок «Блиц-Информ» вышел на самоокупаемость.

Перед людьми, способными излагать мысли сложноподчиненными предложениями, главред Мельничук испытывал пиетет. По какому принципу он набирал журналистов – неизвестно. Симоненко не исключает, что просто читал прессу и обводил карандашом авторов удачных, с его точки зрения, статей.

В мае 1993-го издание «Блиц-Информ» был переименовано в «Бизнес». Таково было единоличное решение Мельничука. В редакции на постоянной основе уже трудились довольно маститые журналисты: публицист Геннадий Неверов и международник Михаил Деримов. Заместителем Мельничука стал немолодой уже Эдвин Логвин. Выстраивалась технология. Появился ответственный секретарь – Генрих Сливинский. Тоже не юноша.

Тогда же, в начале лета 1993-го, произошло еще одно знаковое событие. 26-ти летний монтировщик из театрального института Константин Донин наткнулся в газете «Бизнес» на объявление о вакансии – требовался корреспондент.

«У меня к тому времени уже какие-то рецензии выходили, – вспоминает Донин. – Зарплаты монтировщика не хватало… Ну и, кроме того, редакция находилась тогда рядом с институтом, в соседнем здании». Спустя год Константин Донин станет первым настоящим главным редактором «Бизнеса».

Прайс-листы вперемешку со статьями на экономическую тематику продавались лучше, чем просто прайс-листы. Менее чем за год новое издание обогнало по тиражу и прочим показателям главного киевского конкурента – газету объявлений Avizo. Рекламный ручеек начал превращаться в горную реку.

Тем временем остальные направления деятельности «Укртурпринта» переживали кризис. Точнее, летели в тартарары.

Беда началась с того, что Чеповой получил в банке очередной кредит на сделку по перепродаже бытовой техники. Венгерская компания, которой были перечислены средства, задержала поставку.

Чеповой пытался выставить поставщикам штрафные санкции, пугал венгров украинскими бандитами, просил учредителя, то есть Урчукина, поддержать свое предприятие финансово… Урчукин не помог. Чеповому каким-то чудом удалось наскрести нужную сумму наличными – долларами, марками, фунтами стерлингов и австрийскими шиллингами. Чтобы оприходовать это богатство, банковским служащим пришлось вооружиться каталогами.

Отношения Чепового и Урчукина были испорчены. Урчукин, видимо, предчувствовал какой-то подвох. И он случился. Мельничук зарегистрировал частное предприятие «Блиц-Информ» на себя. Редакция переехала в здание НИИ полиграфии (ныне УкрНИИСВП – институт специальных видов печати) возле метро «Лесная».

А «Укртурпринт» претерпел аудиторскую проверку и процедуру банкротства. По версии Чепового (и у нас нет причин ставить ее под сомнение), Урчукин инициировал в отношении директора «Укртурпринта», то есть самого Чепового, и главного бухгалтера Натальи Богдановой уголовное дело. Оно было закрыто спустя три года.

Осенью 1993-го произошло более-менее мирное выяснение отношений между «концессионерами». Описание этого процесса – самая интересная часть книги Чепового. События развивались, словно по сюжету Ильфа и Петрова. Мельничук собрал всех своих партнеров и начал раздавать условные акции условной холдинговой компании (таковая впоследствии была создана). Кому-то досталось полпроцента, кому-то процент, кому-то полтора. Мельничуку – 91%.

Важный нюанс: в самом начале работы в «Укртурпринте» между Чеповым и Мельничуком была договоренность о долевом участии в совместных проектах: 50 на 50. Собрание было прервано. Чеповой и Мельничук вышли на улицу. Чеповой напомнил о договоренности. Мельничук ответил, что пока они работали вместе, заработали $100 000. После чего предложил Чеповому забрать половину и расстаться.

Кто помнит начало 90-х, тот поймет, что $50 000 были астрономической величиной. Выплатить такую сумму сразу было невозможно.

Чеповой отказался. Мельничук должен был бы обрадоваться. Но вместо этого он объяснил Чеповому, что из него плохой компаньон. Что Владимиру нужно не бизнесом заниматься, а картины писать и на гитаре играть.

Беседа закончилась тем, что Чеповой выторговал себе 5% акций, фактически купив их за $50 000. Тем самым была, как бы определена их начальная стоимость: 1% – $10 000.

Можно ли верить книге? Когда она вышла в свет, в 2002 году, на редакционном собрании кто-то задал этот вопрос Мельничуку. Сергей Иванович ответил, что на 80-90% в книге – правда. В дальнейшие объяснения не вдавался. Логично предположить, что оставшиеся проценты представляют собой акценты и оценочные суждения. А вот в матчасти ошибок минимум.

Если предположить, что осенью 1993-го в распоряжении Мельничука действительно были те средства, о которых он говорил Чеповому, значит, печатная реклама и подписка за 9-10 месяцев дали около $100 000.

Через год бизнес «Блиц-Информа» вырос в десять раз. По итогам 1995 года оборот составил $1,8 млн. А с 1995-го по 1996-й взлетел еще в десять раз. Годовая рентабельность газеты «Бизнес», у которой появилось приложение «Бухгалтерия» (Прайс-листы тоже к тому моменту начали издаваться в виде отдельного приложения) превышала 300%.

Почти все средства реинвестировались. Значительная часть шла на закупку печатных машин. В 1994 году появилась собственная типография – «Блиц-Принт». Со временем это подразделение начало печатать не только издания «Блиц-Информа», но и принимать заказы на рынке.

Росла линейка собственных изданий. В 1995 году увидел свет глянцевый женский журнал «Натали». Чтобы понять какими темпами Мельничук гнал компанию, достаточно сказать, что с момента идеи создания «Натали» до реализации прошло две недели – Сергей Иванович хотел приурочить первый номер ко дню святого Валентина.

Успех «Натали» был фантастическим. За год тираж журнала достиг 90 000, еще через 12 месяцев он взлетел в восемь раз – до 700 000.

Затем вышел ежемесячник для руководителей «Капитал». А также еженедельники «Деловые новости», «Новости» и англоязычный деловой журнал UBJ. Какие-то из них приносили небольшую прибыль, какие-то просто вышли в ноль.

В 1997 заработал завод картонной упаковки «Блиц-Пак». Чуть позже – завод мягкой упаковки «Блиц-Флекс». На первых порах эти предприятия генерировали очень маленькую прибыль, но создание собственного производства должно было обеспечить устойчивый рост.

К 1998 году «Блиц-Информ» наполнял половину мусорного ведра средней украинской семьи: коробки из-под конфет, этикетки на бутылках, пустые сигаретные пачки – все это были изделия «Блиц-Информа».

Самым прибыльным подразделением по-прежнему оставалась газета «Бизнес». Общий тираж приближался к 100 000 экземпляров. В 1997-м ежемесячник «Бизнес» обогнал по всем показателям основного конкурента – «Галицкие Контракты».

Часть коммерческой информации, озвучивалась на собраниях, это выглядело как сводки побед на фронте. Из озвученного: доходы от подписки полностью перекрывали расходы на содержание редакции, бумагу, доставку и прочие издержки производства. Все, что приносила реклама – было уже прибылью. Мельничук специально корректировал стоимость подписки и рекламы, чтобы получалось именно так.

Первый вице-президент компании Владимир Чеповой совершал регулярные поездки по регионам, создавая филиалы «Блиц-Информа» в городах-миллионниках. График был бешеный – с утра понедельника по вечер пятницы Чеповой объезжал 5-7 городов.

Главред «Бизнеса» Константин Донин помнит, как по пятницам президент и вице-президенты обмывали очередной миллион. Действо происходило в кабинете Донина. Там был удобный столик. Пили смородиновую водку Absolut Kurant. «Это было не нынешнее ваше хипстерское выпивание. Пили нормально: кто стоял на ногах, кто не стоял», – как-то задумчиво произносит Донин.

У Мельничука была фирменная манера наполнять рюмку: наливая, он поднимал бутылку так, чтобы струя образовывала параболу.

Все поступки Мельничука, его подход к распределению акций и дьявольскую энергию в гонке за прибылью можно было бы объяснить алчностью. Если бы не одно обстоятельство – он не был жаден. Каждая компания немного похожа на своего владельца. «Блиц-Информ» середины 90-х и позднее сложно упрекнуть в нерациональной экономии на сотрудниках. Сужу по собственному опыту.

Осень 1997-го. Киев представляет собой сплошной базар. Все станции метро облепили шанхайчики. Возле метро «Лесная» над всем этим малым бизнесом возвышается здание института полиграфии с синей светящейся надписью «Блиц-Информ». За стеклянной дверью – портал в параллельную реальность с полноценной офисной жизнью. Меня, 23-х летнего студента, зачислили в штат газеты «Бизнес».

К тому времени издание существовало пять лет. То есть – от сотворения мира. У «Бизнеса» уже была солидная история. В эту газету пришли, сделали себе имя, и пошли дальше многие известные личности. Будущий главред журнала «Шо», поэт Александр Кабанов, будущий вице-президент телеканала СТБ Глеб Корнилов и будущий главред еженедельника «Деловая столица» Инна Ковтун.

Помню, как получил первую зарплату. Не очень поздний, слякотный вечер. Я пробираюсь к метро, перепрыгивая лужи. Базарный воздух пропитан запахом селедки и песней «Дым сигарет с ментолом». В одной руке держу бутылку пива, другая сжимает в кармане $400.

Конечно, я был рад. Но к этой радости примешивалось чувство неловкости и даже стыда: перед пожилыми людьми, вынужденными торговать и вообще перед грустной толпой.

Социальную пирамиду того времени можно представить с помощью нескольких цифр. Граждане с доходом до $100 – это основание пирамиды, большинство населения: бюджетники, пенсионеры и просто неудачники. Зарплата от $100 до $150 считалась хорошей. Столько зарабатывали мелкие торговцы, сотрудники коммерческих предприятий. Больше $150 – жизнь удалась. А у меня в кармане – $400.

Ни одно другое украинское издание мне, начинающему журналисту без профильного образования, столько бы не заплатило. Все дело в гонорарном принципе оплаты. Формула такая: $10 за килобайт (1000 знаков с пробелами). Большая статья, занимающая полосу – это, как правило, 9-10 килобайт, то есть около $100. Четыре таких статьи за месяц – и вот $400.

Тарифная сетка была одинакова для всех: фрилансеров, штатных корреспондентов, обозревателей и спецкорров. Привилегии штатного сотрудника заключались в наличии постоянного рабочего места. Плюс – штатному журналисту полагался диктофон и бесплатный проездной на все виды транспорта.

У этой модели есть свои недостатки, но и плюсы бесспорны. С одной стороны, авторы стремились писать как можно больше. Качество от этого могло страдать. Но не критично.

Секрет в следующем. Каждая планерка (в них принимали участие только редакторы) превращалась в «драку за полосы». Коллеги доказывали друг другу и главному редактору, почему им именно сейчас нужно дать больше полос. Бумажная газета – не сайт, она не безразмерна. Если кто-то начинал халтурить, это сразу же замечали коллеги и «внутривидовая борьба» обострялась.

Система оплаты приводила к определенной селекции сотрудников: коллектив подбирался молодой, образованный и амбициозный. Не знаю почему, но среди авторов и редакторов попадалось мало профессиональных журналистов. И было много мелких предпринимателей, офицеров запаса, бывших ученых-физиков, экономистов, бухгалтеров и врачей.

Большинство сотрудников – люди, прошедшие школу выживания 90-х, попытавшие счастья в бизнесе, столкнувшиеся с произволом чиновников и сформировавшие в итоге свое мировоззрение. Сам Мельничук и другие топ-менеджеры «Блиц-Информа» относились к этой же социальной группе.

Первым моим настоящим редактором стал Игорь Карпенко – один из немногих профессиональных журналистов. Он никогда не читал лекций или нотаций. Но какие-то его обрывочные высказывания помню до сих пор. Из этих лоскутков за несколько лет и сложились мои представления о журналистской этике и начал формироваться вкус.

Как-то Карпенко сказал, что репортаж мне писать еще рано. «В стране есть три-четыре журналиста, способных написать репортаж, вас с Володей (мой друг и коллега Владимир Хомяков) среди них пока нет. Но – пробуйте», – говорил он. Мне казалось, что Карпенко бредит: журфаки каждый год выпускали несколько тысяч журналистов. Плюнь за окно – попадешь в журналиста. А репортаж могут написать только четверо… Оказалось, Карпенко прав.

Приходилось ли мне кривить душой, работая в «Бизнесе»? Нет...

До этого я побывал в роли мелкого предпринимателя, подрабатывал подсобным рабочим, интервьюером, сторожем, продавцом картин, помощником бухгалтера и внештатным журналистом в разных изданиях. Какое-то время основная моя студенческая подработка заключалась в том, что я таскался по инстанциям, оформляя лицензии и разрешения на открытие каких-то торговых точек.

Поэтому одним из первых материалов, написанных в соавторстве с Владимиром Хомяковым, был обзор взяток – где, сколько и каким образом берут за открытие лотка или киоска. Получилась вполне себе прикладная аналитика. Статья вышла на обложку. Называлась «Апофеоз районного масштаба».

Мы боролись с «азаровщиной». Это не ругательство, это термин. Когда Николай Азаров возглавил Главную налоговую инспекцию (позже переименованную в «администрацию»), налоги в Украине не собирались, они «мобилизовывались». С помощью уголовных дел, которые превратились в средство шантажа и бюрократическую валюту.

В 1997 году, когда налоговой милиции еще не было, в украинских судах рассматривалось 487 уголовных дел, связанных с неуплатой налогов. С появлением этой организации количество дел взлетело по экспоненте: в 1998-м налоговой милицией в суд было направлено 2181 дело, в 1999-м — 4020 дел. А вот ненаправленных в суд, а «находящихся в производстве» насчитывалось порядка 10 тыс.

В постсоветском обществе социальный статус предпринимателя был не определен. Само понятие было немного искусственным, гораздо естественнее звучало слово «барыга». Постсоветские люди барыг не любили. Не считалось зазорным «кошмарить» и «доить» барыг. Чем, собственно, и занимались бандиты и чиновники. А мы «кошмарили» чиновников. И делали это с азартом.

Благодаря таким политикам и общественным деятелям, как Ксения Ляпина и Александра Кужель, которых мы поддерживали, как могли, зимой 1998-го удалось продавить введение фиксированного налога – прототип упрощенной системы налогообложения. За счет этой системы в стране появилось более 1 млн субъектов предпринимательской деятельности.

Но главное наше достижение нематериально: в хаос 90-х нам удалось привнести свои представления о добре и зле. Мы устанавливали новые социальные конвенции, новую систему отношений.

Неизвестно, смогли бы владелец Fozzy Group Владимир Костельман или создатель «Розетки» Владислав Чечеткин развить свои бизнесы, если бы не наша рубрика «Беспредел». Газета не брала денег с фигурантов публикаций. Мы просто делали общее дело.

Скажу больше: работал я не только за деньги. Если бы мне вообще ничего не платили, я бы все равно время от времени писал для «Бизнеса». Понимал ли это Мельничук? Он все понимал.

Первый этап развития «Блиц-Информа» можно назвать эпохой первопроходцев-золотоискателей. Второй: «Золотая жила» или «Время не ждет». А вот третий очень напоминал диктатуру с элементами «сталинских чисток».

Третий этап начался во время кризиса 1998-го. Редакции газеты «Бизнес», журналов «Натали» и «Капитал» находились на одном этаже. И вот однажды по коридору, нервно посмеиваясь, прошли сотрудники «Капитала».

Ни с того ни с сего, им объявили, что журнал закрыт. Все уволены. На сбор личных вещей служба безопасности выделила два часа. После чего кабинеты опечатали. Что это было?

Пытаясь выдвинуть хоть какую-то версию происходящего, сотрудники переходили на шепот – руководство не скрывало, что в комнатах установлена прослушка. Позже выяснилось, что «спецоперация» проводилась в рамках оптимизации издержек. Пройдет пару лет и точно также «Блиц-Информ» начнут покидать вице-президенты. Иногда под конвоем, то есть в сопровождении охранников. Но это будет позже.

А тогда Сергей Мельничук провел в «Бизнесе» собрание. Объявил, что зарплаты замораживаются, набор новых сотрудников прекращается, закупаться будут только самые необходимые предметы. Сказал: «Когда компания пройдет кризис, я обещаю, что финансирование возобновится».

Не знаю как коллеги, а я не верил в то, что все вернется. Слова Мельничука воспринял как предупреждение о сокращении и задержке зарплат. Я ошибся: платить меньше не стали и зарплату не задерживали.

Через несколько месяцев президент вновь собрал редакцию и сделал объявление: компания прошла кризис, плановое повышение зарплат состоится, а начальники отделов с неукомплектованным штатом вновь могут начать поиск сотрудников. Стало понятно: Мельничуку верить можно.

О нем распускали слухи, его демонизировали, им восхищались. Восхищались громко. Обсуждали – шепотом. К тому времени его кабинет находился в высотном здании института полиграфии – в башне. Из нее была видна вся его империя: цеха, заводы, стоянки. Жизнь этой империи не останавливалась ни по выходным, ни по ночам.

Внешне «Блиц-Информ» выглядел как идеальная компания. Руководство заботилось о сотрудниках: офисная мебель, кондиционеры, дорогая сантехника. В случае необходимости – ночная развозка. В редакции с иронией говорили: счастливый холдинг. С иронией, потому что ощущение чего-то неладного присутствовало.

Константин Симоненко, лично и давно знавший всех отцов-основателей, заметил кое-какие перемены:

– Пообщаешься с одним – вроде как с проповедником поговорил. С другим – будто на беседе со следователем НКВД побывал. Третий исключительно обходительный, интеллигентный, но впечатление – словно схватился за ручку двери, а она жирная…

Симоненко вывел шутливо-мистическую теорию происходящего. Он считает, что все дело в башне:

– Когда Мельничук переехал в высотку, все это и началось. Он как будто властелином кольца стал. И, думаю, начал превращаться в довольно одинокого человека. Никому не верил. Однажды я подсел к нему на корпоративе. Хотел сказать что-то хорошее… Я был искренним… Он оборвал: «Костя, не надо. Давай лучше выпьем. Ты извини, у меня диабет нашли, поэтому я сейчас только смородиновую пью…

И наполнил рюмки своим фирменным способом, поднимая бутылку так, чтобы струя образовывала параболу.


Продолжение следует.