Если не брать с собой дозиметр, ровным счетом ничего не указывает, что за окном автомобиля - та самая Чернобыльская зона отчуждения, охватывающая север Иванковского и Полесского районов Киевщины, а также часть Житомирской области. Обыденный для севера Украины лесистый пейзаж: на Полесье и Черниговщине такое сплошь и рядом. Но на многих участках Зоны, открытых для посещения, даже дозиметр не намекнет, что здесь что-то не так – гамма-фон в пределах нормы.

Когда туристы уже начинают разочарованно скучать после двух часов пути из Киева, взгляд цепляется за необычное - дома. В десятке метров по обеим сторонам от трассы посреди молодого леса, которому не более тридцати лет, стоят обветшалые без людского присмотра постройки: местами - миниатюрные хатынки, местами - жилища побогаче. Посреди подлеска – никого.

Японец, троица французов и еще несколько туристов машинально начинают поглядывать на индикаторы дозиметров. На трассе, проходящей через село Копачи, снесенное и захороненное под толщей грунта, фон уже в несколько раз выше нормы. Сходишь с асфальта на обочину к покосившемуся забору, вслушиваясь в становящийся более плотным треск счётчика Гейгера, – и почти подскакиваешь от включившейся сирены дозиметра: превышен установленный порог нормы. Десятикратный киевский фон. Красивую ветку шиповника на заборе фотографировать уже не хочется. Мнительность и воображение живо рисуют, как фотоны и электроны высоких энергий проникают в организм, повреждая молекулы и устраивая клеткам ионизационный кавардак.

Пролетаем на скорости несколько селений-призраков. Слева виднеется памятник советскому военпрому - гигантские приемные антенны РЛС Дуга. Вдалеке вырисовывается миниатюрная на расстоянии Арка, она же - Укрытие-2, новый безопасный конфайнмент (НБК). Монументальное строение, которое, как полагают эксперты, по меньшей мере на столетие изолирует наспех укрытый в 1986-м году железобетонным саркофагом аварийный энергоблок.

Что произошло с реактором? Без углублений в технические дебри: в ходе испытаний перед остановкой реактора и выводом его на плановый ремонт в активной зоне (АЗ) возникла неуправляемая цепная реакция, которая без включенной вовремя автоматической защиты привела к тепловому взрыву.

Попытка выяснить, можно ли запитать хоть на минуту некоторые системы от вращающихся по инерции отключенных турбогенераторов, закончилась катастрофой. Другими словами, операторы намеревались узнать, будет ли станция выдавать достаточно электроэнергии для системы охлаждения АЗ и защитных механизмов от момента отключения энергоснабжения до того, как включатся дизели, дающие резервное питание. Тесты, как полагали их составители, будут сугубо электротехническими и не затронут ядерные процессы в реакторе.

Эта ошибка стала фатальной.

Стержни аварийной защиты на ЧАЭС были изготовлены из борной стали (поглотитель) с графитовыми наконечниками (замедлитель). В настоящее время стержни аварийной защиты целиком стальные, без графита, который вместо экстренной заглушки цепной реакции привел к скачку реактивности.

На финальном отрезке аварии, при сигнале "стоп" стержни аварийной защиты, продвигаясь вниз АЗ, несколько секунд не понижали, а повышали реактивность: таков был дефект их конструкции. После нажатия стоп-кнопки АЗ-5, мощность из-за предварительных условий (нестабильность системы) и особенностей реактора внезапно выросла стократно от номинала, что повлекло увеличение давления пара, а температуру топлива повысило до точки плавления и испарения. Далее последовал первый взрыв. Второй, намного более мощный, произошел спустя несколько секунд - в центральном зале реактора взорвалась воздушно-водородная смесь.

Однако даже такое упрощенное объяснение вызывает споры, вплоть до того, какого типа был взрыв - не ядерный ли, как в атомных бомбах? "Есть определенные жесткие условия для того, чтобы максимально эффективно поделить количество ядер и чтобы произошел ядерный взрыв (если мы называем это взрывом по типу ядерного боевого заряда), - комментирует LIGA.net собеседник в одной из лабораторий ЧАЭС. - Оперировать при описании аварии на ЧАЭС таким термином, как ядерный взрыв, - это профанация".

По другой версии, в первые недели после аварии существовала реальная опасность ядерного взрыва в расплаве топлива из АЗ. Однако, собеседник LIGA.net в департаменте по технике безопасности ЧАЭС утверждает, что это вздор.

"Если и была вероятность взрыва, то не за счет возникновения цепной реакции, а за счет того, что расплав мог бы добраться бы до какой-нибудь емкости с водой. Паровой хлопок. Каждый канал в АЗ, по сути дела, это небольшой котел, по которому циркулирует теплоноситель. На случай разрыва до трех таких каналов было предусмотрено, что парообразная смесь, которая при этом образуется, должна через гидрозатвор сбрасываться в бак-барботер. В данном же случае произошло катастрофическое разрушение в активной зоне, и система сброса давления не могла уже сработать. Пар просто все это разорвал. Взрыв котла. Не ядерный", - сказал специалист.

По заключению госкомиссии СССР за 1986 год, которое в целом поддержало МАГАТЭ, причины аварии кроются в "маловероятном совпадении ряда нарушений правил и регламентов персоналом", что привело реактор в "нерегламентное состояние".

"Совершенно верно. Практически все коллеги сходятся во мнении на том, что вышло трагическое стечение обстоятельств, действий персонала и, конечно, непродуманности оборудования", - подтверждает эксперт LIGA.net , работающий на ЧАЭС.

В июле 1987-го на практически закрытом для прессы и скором суде в Чернобыле на разные сроки были осуждены"козлы отпущения" из персонала и руководства станции.

Нарушения персонала были, однако не они первопричина разгона реактора, говорится в статье группы инженеров-ветеранов ликвидации аварии, напечатанной лишь в корпоративном издании НПО Припять "Вестник Чернобыля" в 1990 году.
Реактор взорвался из-за грубейших ошибок, допущенных на этапе его разработки: опасных характеристик активной зоны, дефекта и "заторможенности" систем аварийной защиты, а также низкого качества документации.
Реактор с такой защитой, как на РБМК-1000 до взрыва на ЧАЭС, аналогичен автомобилю с педалью тормоза, которая в экстремальной ситуации вдруг становится второй педалью газа - так 26.04.86 в реакторе сработала кнопка АЗ-5. "А потом разбившемуся "неудачнику-водителю" ставят в вину слабое понимание особенностей тормозной системы и потерю им чувства опасности. Приблизительно так был обвинен персонал ЧАЭС", - резюмируют эксперты.

Горячая смесь радиоактивных газов, аэрозолей и частиц взмыла с тепловым потоком на несколько километров ввысь и разнеслать ветром в северо-западном направлении. Следующие пару недель вектор развеивания менялся практически по кругу. Основная масса нуклидов Sr-90 и Pu-239 осела вокруг реактора. На 500 гектарах полностью погибли сосновые посадки и практически все почвенные беспозвоночные. "Рыжий лес" позже был уничтожен ликвидаторами и закопан.

Через несколько часов после взрыва над разрушенным блоком на вертолете со спасателями пролетел Игорь Костин, главный фотограф аварии. Много позже в своей книге он напишет, что радиоактивность была столь сильной, что практически уничтожила всего его первые снимки - они оказались засвеченными.

Продолжительность выброса была неожиданно длительной. Кроме первоначального выброса радионуклидов был и второй, который случился между 2-5 мая 1986 года. Расплав топлива достиг пика температуры, испаряя в окружающую среду все больше радиоактивных аэрозолей и газов. На исходе второй недели после аварии топливо из активной зоны просочилось под нижний уровень защиты блока и начало сплавляться с материалами конструкции реактора. Пошел резкий процесс охлаждения и затухания горения графита - выбросов стало меньше.

Наибольшую дозу облучения население в районе аварии получило от двух радионуклидов - короткоживущего йода-131 и более стабильного цезия-137.

Основанный зимой 1970 года город Припять у ЧАЭС стал девятым по счету атомоградом в СССР. На момент аварии здесь в почти 200 домах проживали около 50 тысяч человек.

Примерно через 20 часов после взрыва ветер подул в направлении Припяти - уровни радиационного фона сильно выросли. Было принято окончательное решение об эвакуации города. Таким образом, жители почти двое суток подвергались интенсивному облучению. Основным источником было вдыхание радионуклидов в форме аэрозолей в воздухе. О серьезности ситуации людям не сообщали.

Вечером 26 апреля город еще жил - в окнах горел свет, многие гуляли по улице, а если и предполагали что-то нехорошее, то не настолько, как все было в реальности. К наступлению вечера следующего дня в Припяти наступила безлюдная тишина. С того дня она длится уже 30 лет.

Со временем мародеры, несмотря на зараженность предметов, вынесли из домов все, что было можно унести без спецтехники, порой даже самое ненужное старье. Многоэтажки, которые годами стоят без отопления и ремонта, полностью разграблены. И на все это постепенно, но неотвратимо, надвигается природа, превращая урбанистический ландшафт в естественный. Город-призрак понемногу превращается в просто часть отсеченного от человеческой деятельности заповедника.

Ныне Припять - уникальный и опасный ввиду постепенного процесса разрушения строений объект. Сейчас, когда страна находится по сути в состоянии войны, программы по демонтажу и захоронению домов практически остановлены. Споры о том, нужно ли делать из Припяти мемориал, либо же просто снести ветшающую застройку, длятся до сих пор. Некоторые специалисты резонно отмечают, что создавать любые вибрации вблизи от Саркофага, чья устойчивость ныне вызывает определенные сомнения, - рискованная затея. Подрывать припятские высотки или основания радаров РЛС Дуга попросту опасно в виду возможного обрушения укрытия.

С точки зрения последствий катастрофы столице Украины невероятно повезло. Роза ветров у ЧАЭС благоволила киевлянам: основной массив радиации ветер унес в противоположную от них сторону, в Беларусь.

Максимальный фон (1-2 мР/ч) был отмечен в столице с 30 апреля по 2 мая - над Киевом пролетали радиоактивные облака. Спустя неделю уровни упали до 0,2-0,5 мР/ч. Как тут не вспомнить первомайский парад и велогонку мира в Киеве - при как минимум 50-кратном превышении нормы фона. Ныне, в 2016-м, в столице больше всего фонит в зданиях КГГА (до 40 мкР/ч) и Главпочтамта (36 мкР/ч).

Киевлянам повезло еще и в том плане, что город остался с чистой водой: барьером на пути миграции нуклидов выступило Киевское море. Но ил на дне водохранилища лучше не трогать - радионуклидов там огромные запасы.

Версий причин аварии на четвертом блоке не меньше, чем каналов в активной зоне реактора. До сих пор эксперты не могут сойтись на перечне причин аварии, и вряд ли это когда-либо случится. Но для сотен тысяч людей, которые закрывали радиоактивного джина в саркофаге и 30-километровой зоне, и были названы ликвидаторами, это неважно, как и для миллионов пострадавших от отсроченных эффектов загрязнения радионуклидами.

Они снимали верхний слой фонящего грунта на промплощадке ЧАЭС и многих других местах. На обшитой свинцом и сталью военной и гражданской спецтехнике сносили накрытые радиоактивными выбросами дома и валили облученный и погибший "рыжий лес". Собирали в хранилищах отходов "Буряковка", "Подлесный" и "3-я очередь" тонны смертоносного хлама с террабеккерелевыми цифрами активности. Дезактивировали зону для постройки саркофага. Возводили его, работая в считанных метрах от воронки реактора. Вывозили людей. Ликвидаторы-медики лечили ликвидаторов первого уровня. Работали солдаты-срочники и мобилизованные, строители, водители, научные сотрудники.

Большинство из тех, кто "закрывал амбразуру" в первые месяцы, получили дозы не менее 100 микрозивертов (мЗв). Около 20 тысяч ликвидаторов - под 250 мЗв, а некоторые - по 500 мЗв. Дозы той тысячи человек, кто был занят устранением последствий в первый день непосредственно на объекте, высчитывать бессмысленно - они были запредельными.

Сейчас мнение многих экспертов таково, что после взрыва нужно было не отправлять людей в самое пекло, а немного выждать - хотя бы полгода, когда снизится радиоактивность из-за распада короткоживущих изотопов.

"Активность топлива, которое вылетело из реактора, которое извлекается при перегрузке ядра, падает очень быстро, по экспоненте, - поясняет LIGA.net пожелавший остаться анонимным дозиметрист станции. - Разумеется, определенные работы по локализации, эвакуации и защите нужно было проводить сразу в любом случае, ничего не замалчивая в прессе, но столь масштабно облучать людей в первое время… Считаю, зря это. Время такое было - люди сами лезли на такие работы, потому что воспитаны так были. И я бы полез, потому что дурной был, да и с таким же воспитанием, из-за чего в свое время здоровье потерял, когда в военном училище учился".

Попытки разобраться, какие военные и гражданские были задействованы, крайне осложняются сейчас из-за якобы утерянных документов о месте службы и справок о вызовах "на работу". Сокрытие фактов и масштабов трагедии, вероятно, было, однако не стоит забывать, что в тот момент практически все госструктуры в одночасье оказались перед беспрецедентной катастрофой. В таких условиях многие решения принимались "на коленке", меры реагирования из-за отсутствия опыта таких ситуаций зачастую вели к ошибкам, иногда чрезмерным. Способы ликвидации последствий аварии чаще основывались на осторожности, чем на бесстрастном научно-экпертном подходе.

Принято считать, что авария на ЧАЭС была чем-то совершенно новым и уникальным для советских специалистов и власти, и застала врасплох МЧС, здравоохранение и другие службы. В целом, так и было. Однако, если вспомнить историю работы человечества с мирным атомом, случаев ЧП было предостаточно и до Чернобыля.

Почти 60 лет назад в Челябинске-40 взорвалось хранилище ядерных отходов: радиоактивный шлейф протянулся на сотни километров. Объем высвободившейся в природу радиации был в 18-20 раз меньше чернобыльского. Так же были отселены люди, задействованы десятки тысяч ликвидаторов, проведена дезактивация, создана зона отчуждения и так далее. Буквально через десять дней после этой аварии рвануло на атомном комплексе в британском Уиндскейле. В 1979-м году пострадали и американцы - авария на АЭС Три- Майл-Айленд оставалась крупнейшей в мире до 26.04.1986. Взрыв на четвертом энергоблоке ЧАЭС, однако, затмил по масштабу все, что было ранее.

Первыми ликвидаторами стали несколько десятков уцелевших работников ЧАЭС, пожарных под руководством майора Леонида Телятникова, а также местных силовиков.

Персонал ЧАЭС не разбежался в панике, а выполнил свой долг. Сотрудники станции в первые минуты и часы после взрыва, получая чудовищные дозы облучения, оперативно отключали аварийное оборудование, осматривали (без защиты) для оценки ущерба в разрушенный реакторный и машинный залы, искали под зараженными завалами коллег, а также гасили многочисленные очаги возгорания. Многие из них скончались в течение нескольких недель от поражения радиацией.

В первые дни после аварии, пока еще центральные власти рассказывали, что "все под контролем", но из Припяти уже шли колонны автобусов, Адаменко вывозил из сел в зоне заражения детей родственников и их соседей. "Да, на своем "Москвиче" несколько раз мотался туда-сюда, пока еще работала телефонная связь, пока не протянули колючку и не поставили солдат по периметру", - вспоминает ликвидатор.

Смена - не более 10-15 минут. Все это время БТР находился тут же, неподалеку от реактора, ожидая, когда в люки запрыгнут "отработавшие", чтобы увезти людей в лагерь или на обед на первый блок.

Биороботы. Нелицеприятное и неофициальное название спасателей-ликвидаторов, которые в нечеловеческих условиях вручную очищали от обломков графита, твэлов и фрагментов реактора крышу энергоблока. Около 4000 военных из частей химической защитыв прорезиненных фартуках прошли это пекло, работая на крыше посменно максимум по 30-60 секунд. Зачастую в закрытых помещениях костюмами химзащиты пренебрегали - от жары и нагрузок люди в них просто задыхались. "Если бы они сгребали этот графит не в те дни, а, скажем, черед полгода, то у парней были бы абсолютно другие дозовые нагрузки. Радиоактивность упала бы в несколько раз, если не в десятки", - комментирует LIGA.net собеседник с ЧАЭС.

Дважды в день Адаменко пересекал самый горячий радиационный след первоначального шлейфа радионуклидов. "Полоса, куда тогда дуло все это, пролегла чуть-чуть левее Припяти. Если бы тогда дунуло на сам город... Большая беда была бы. Из лагеря выезжаем, прибор показывает - чисто, едем - чисто. Только въезжаем в зону, где рыжий лес, - зашкал. Переключаю порог - снова зашкал", - вспоминает ликвидатор.

"А кто ж остановит несколько тонн на скорости за 80 км/ч? Так и выполняли план", - усмехается он, добавляя, что "многие искали приключений" и мало кто тогда понимал реальную опасность.

По словам самих чернобыльцев, большинство мобилизованных - тех, кто был призван из запаса и занимался самой грязной и тяжелой работой, - скончались от последствий облучения. Те, кто сегодня жив - многие инвалиды. Хотя медики и признают, что уровень онкозаболеваний среди ликвидаторов выше, чем у тех, кто не подвергся действию техногенной радиации, по их мнению, это превышение не настолько сильно, как о том говорят. По данным экспертов ВОЗ, ликвидаторы и переселенцы в массе своей больше страдают от заболеваний, индуцированных пережитым стрессом, его последствиями, депрессивными состояниями из-за оторванности из привычного уклада жизни и прочих факторов, которые лишь в малой степени и для небольшого числа людей были компенсированы целевыми программами государства - сначала СССР, после - Украины, России и прочих стран бывшего Союза.

В удостоверении ликвидатора у него записана доза 23,34 рентген. За один месяц. Тогда как предельная норма для работающих с ионизирующим облучением – около 2 Рн в год. Для сравнения: военные пилоты за всю летную карьеру получают до 20 Рн. Такую дозу можно получить, 1200 раз сделав флюорографию. Или 8000 раз "просветив" зуб у стоматолога.

"Это же от количества часов на работах высчитали дозу. А там легко в несколько раз больше набиралось - мы часто работали сверх отведенного времени... Были и такие, кто "ручки" (персональные радиометры для индикации поглощенной дозы, - ред.) клал под какой-то фонящий камешек, набирал ему там дозу, а потом таких хитрых на контроле отправляли из Зоны - вроде как набрал свое, облучаться больше нельзя", - вспоминает он.

Практически одновременно с завершением черновой очистки промплощадки от зараженных завалов началась работа по возведению укрытия над разрушенным реактором. За дело берутся специалисты, одним из которых был 25-летний на то время монтажник-высотник Илья Суслов (на фото выше - крайний слева). Он обижается на слово "строитель" и утверждает, что ни один уважающий себя и свою работу монтажник никогда не скажет "мы строили". "В командировку поехал по собственному желанию: написал заявление. Мы были из оборонки - Минсредмаш. С северной стороны блока монтировали каскадные стены будущего саркофага. Нас так и называли - каскадеры", - говорит он.

Часто можно увидеть комментарии о том, что Саркофаг возводился полностью дистанционно. "Время монтажа вовсе не 1-5 минут, - качает он головой. - А дистанционно нами руководили, это да. 16 августа, когда мы приехали в "бункер", бригадир вывел меня к углу здания перед завалом и сказал: "Посмотри". Я выглянул из-за угла, а секунд через десять он выдернул меня оттуда. Ощущение было не совсем приятное. Мне приходилось видеть разрушения на предприятиях, но это было очень большое".

Чтобы уменьшить расход бетона и ускорить монтаж, в каскады бросали обернутые рабицей шестиметровые секции башенных кранов и заливали раствором. За три первые месяца подачи бетона каскады заполнили 300 тысячами кубометров: по дороге к блоку непрерывной вереницей шли цистерны.

«Почти каждый день шли на завал, уменьшая его. Четвертый каскад монтировали уже "пешком". Потом - пара балок "самолет" на кровлю, трубный накат там же, "клюшки", контрфорсы, покрытие машзала. Это и назвали саркофагом", - говорит Суслов.

При его участии были смонтированы все четыре каскада - с нуля и под кровлю энергоблока. Молодой прораб отработал в командировке 57 смен без перерыва с 15 августа по 13 октября 1986 года, получив поглощенную дозу более 120 Рн (норма д/о была 1 Рад в смену). "За ответственность производимых работ и за опасность условий нам платили на тот момент максимально возможную зарплату: за каждую смену - 100 рублей", - говорит он. Пять лет назад вышел на пенсию, сейчас ищет других "каскадеров", но пока безуспешно. "Их нет даже в России. Или не могут откликнуться", - расстраивается он.

Для сооружения объекта использовалась не только инновационная зарубежная техника. "Наша советская техника тоже пригодилась - работала на монтажных площадках укрупнения, применялась при перегрузке металлоконструкций с ж/д платформ на автотранспорт в Тетереве, куда их доставляли с заводов. Ну, а краны Demag на то время и ту ситуацию были для нас чудом техники: грузоподъемность - 1000 тонн, высота основной стрелы - почти 100 метров, длинна "гусака", по-моему, 92 м, бортовой компьютер. При необходимости перенастройки крана машинист набирал на сенсорной панели комбинацию команд, нажимал "пуск" и шел курить, пока кран перенастраивался. Были еще немцы Liebherr, японцы Kato... Много разной техники", - говорит монтажник.

Укрытие не создавалось как постоянное локализующеее сооружение: была экстренная необходимость воздвигнуть временный барьер на пути выхлопа из взорванного реактора. Нужно было инженерное решение, которое позволит выиграть время для разработки действительно герметичного колпака над четвертым блоком. Оно, как мы знаем, было найдено.

Зараженный пласт грунта, фонящий лес, обломки с промплощадки, снесенные домики поселков - все это закапывалось в сотни траншей и буртов по Зоне, которые посыпали туфом и слоями песка с глиной. Водитель громадной инженерной машины разграждения (ИМР) Василий, не пожелавший раскрывать LIGA.net фамилию, живет сейчас в столице и также сетует на копеечную пенсию. Неразговорчив, много курит.

"Да никто из командования не говорил нам об уровне опасности, - отмахивается он. – Поставили задачу: это вытащить оттуда, перетащить сюда, утрамбовать здесь... выполняйте! Да, у всех в кабинах были дозиметры закрытого типа и еще "ручки", но мы на них на третий день переставали смотреть, просто старались быстрее справиться с работой там, где зашкаливало. А вообще, если не обращать внимания на радиацию, все было нормально. Солнечно, питание хорошее, самогон водилы, бывало, привозили".

Самое жуткое впечатления было вовсе не от руин реактора и безостановочного мельтешения множества техники вокруг – бульдозеров, "миксеров", самосвалов, бетононасосов, грандиозных Demag'ом, - а от подъездов к ЧАЭС.

"Я сам из деревни родом, где несколько десятков человек всего, - говорит Василий. – Но полностью брошенные села в Зоне выглядят страшно: никого, только голодный домашний скот, собаки, куры... Забрали в одном из домов собаку, "немца", так у наших партизан свой охранник появился. Потом всю живность солдаты постреляли".

Если и есть какое-то слово, которое спустя 30 лет наиболее точно и полно опишет отношение многих ликвидаторов к государственной системе, то это - разочарование.

"Десять лет вынужденно отработал сантехником в ЖЭКе - за квартиру. Пять лет назад мне насчитали пенсию - 944 грн. Все "по закону". С той поры она жутко выросла и сейчас она составляет аж 1375 грн. Если бы я был инвалидом, то, возможно, пенсия скакнула бы тысяч за 50. Закон написан таким образом, что инвалидам пенсия рассчитывается из заработка в то время, а не инвалидам - как обычным людям. Я - не инвалид, хотя доза облучения у меня - сами знаете. Вот она, истинная благодарность державы", - горько усмехается Илья.

По словам Суслова, в 1991 году был принят "чернобыльский закон", до которого врачи "успешно лечили" облученных людей с "допустимыми" д/о и возвращали их в строй.

"Люди продолжали работать и жить обычной жизнью, проходя обычный периодический медосмотр, – вспоминает Суслов перелом эпох. - Были те, кто действительно хватанул большую д/о. Были другие, чей организм оказался слаб даже к небольшой дозе. Воздействие радиации на каждый отдельный организм - сугубо индивидуально. Закон 1991 года дал возможность им получать хорошие пенсии. Это было время развала СССР, когда люди в одночасье стали нищими: не было работы, денег. А эти пенсионеры (инвалиды) нормально жили. Именно тогда все остальные и поняли - пора "записываться в чернобыльские инвалиды".

Многие из ликвидаторов, кому не повезло больше других, кто работал в самом пекле, проблемы со здоровьем стали замечать много позже - спустя месяцы и годы. "У меня было тяжелых два года - 87-й и 88-й. Я вдруг стал замечать, что страшно устаю и сгибаюсь, как старый дед, буквой Г. И это все в 26 лет, - говорит Илья об отложенном эффекте работы в Зоне, тут же добавляя: - И тогда я понял, что нужно брать себя в руки и заставлять жить, несмотря ни на что. И больше позитива. Так и прожил эти годы. Работал. А пять лет назад вышел на заслуженную пенсию".

Безопасность Укрытия сейчас, спустя десятки лет, под вопросом. Некоторые балки укладывались на затронутые взрывом опоры, так что за прочность отдельных элементов конструкций никто не поручится. Проектная эксплуатация - 15 лет. Благодаря укрепработам 1997-2008 годов к этому сроку приплюсовали еще столько же.

К 2015 году внутри саркофага было исследовано около 75% пространства, более сотни помещений либо завалены ломом или залиты бетоном, либо фонят так, что проникать туда опасно для жизни. Эти зоны и представляют сейчас основные риски, которые вынуждены учитывают специалисты. Вода от осадков затекает туда, где застыла смесь расплавленного топлива с конструкциями реактора, из-за чего внутри Саркофага постоянно образуются целые бассейны и ванночки жидких радиоактивных отходов. Несмотря на отсутствие ветра, при температурных перепадах и колебаниях влажности внутри Укрытия происходит эрозия - появляется все больше пыли и более крупных частиц с радиоизотопами. По разным оценкам, этого "добра" там от 1,5 т до 30 т.

На укрытии ведется непрерывный мониторинг процессов и состояния среды: установлены датчики контроля гамма-поля, нейтронные, вибродатчики, т.д. "Наблюдаем не только за топливосодержащими массами, которые лежат себе там внизу, - следим за всем объектом, в том числе за выбросами, аэрозолями. Есть четкие нормативы и стандарты. Ничего такого в саркофаге не происходит", - заверил LIGA.net специалист по технике радиационной безопасности ЧАЭС.

Оценщики рисков принимают во внимание даже самые маловероятные аварийные сценарии. Например, обрушение кровли или всего саркофага с очередным выбросом облака радиопыли, масштабный прорыв радионуклидов из-под укрытия в грунтовые воды и бассейн Припяти.

В марте 2004 года ЕБРР объявил тендер на создание нового укрытия для четвертого блока. За работу взялась компания Novarka - финансируемое из фонда стран-доноров совместное предприятие двух французских строительных компаний.

Как и саркофаг в свое время, НБК будет уникальным инженерным сооружением. Укрытие-2 способно выдерживать перепад температур в 90*С, смерч третьего класса и землетрясение в 6 баллов по 12-балльной шкале. Громадный стальной полуцилиндр создают с путепроводами, коммуникациями, вентиляцией, пожаротушением и тысячами датчиков. Фактически, это крупнейший в мире подвижный наземный объект.

Инфраструктура продумывается до мелочей, так как после перемещения Арки в конечное положение переделывать или дооборудовать конфайнмент уже вряд ли получится. Вся система проектируется из расчета на столетнюю работу.

Когда Арка пройдет 330 метров и накроет Саркофаг, при помощи двух мостовых кранов грузоподъемностью по 50 т начнётся его демонтаж. Инженеры намерены извлечь из реактора максимум топливосодержащих масс - сколько будет возможно технологически и физически.

«Сложно сказать, насколько полно будет осуществлен демонтаж, - рассказали корреспонденту LIGA.net на ЧАЭС. - Нужно руководствоваться критериями вред/польза по энергозатратам и дозовым нагрузкам и основными законами радиационной защиты. Степень разборки укрытия, фактически, будет зависеть от соблюдения регламента безопасности и понимания, куда девать то, что извлекут оттуда. Там ведь даже не отходы, а топливосодержащие массы, делящийся ядерный материал, причем очень большое количество. Нужно все тщательно дообследовать, потому как, что касается укрытия, таких оценок сейчас недостаточно. На объекте Вектор есть горячие камеры, но вряд ли они способны обращаться с такими материалами".

Глобальные потрясения оставляют в памяти людей и народов не только факты, но и густые заросли мифов, псевдонаучных фактов, да и просто домыслов. Синдром ложной памяти присущ не только ветеранам военных конфликтов. Ниже - примеры того, чего не было, но во что многие верят даже спустя 30 лет.

Из всего экстренного исхода десятков тысяч людей из зараженной зоны на малую родину вернулись немногие – их число не превышало в начале 90-х полутора тысяч человек. В подавляющем большинстве случаях на зараженные территории вернулись - кто через пару недель, кто спустя год-второй, - пожилые люди. Есть и те, кто по какой-то причине решил обжиться в заброшенных домах. Все они - те самые самоселы. Которые живут без централизованной подачи воды , газоснабжения и электричества. Старикам иногда минимально помогают сотрудники ЧЗО, иногда - нелегальные туристы в Зону: сталкеры.

Сталкеру Евгению (на фото выше) - 25 лет, ходит в Зону уже четыре года. Утверждает, что лучшее обзорное место в Зоне - гербовая шестнадцатиэтажка в центре Припяти, а больше всего фонит у факела на поворот на ЧАЭС - 3,3 мР/ч. На вопрос LIGA.net, зачем ходить в Зону, отвечает просто: "Я там как дома. Тянет туда. То ли атмосфера, то ли что-то еще - необъяснимое, ускользающие от трезвого рассудка, что-то, что не поддается доводам разума". В общей сложности провел там три месяца, сделав сотни фотографий города, где остановилось время.

"Больше всего впечатлил первый поход, когда я ночью зашел в Припяти в дом и поднимался на девятый этаж ночевать, а фонарь шарил по стенам, на которых обваливалась краска. Ощущение было, что мир утонул в ядерной войне и я - последний выживший", - делится впечатлениями Евгений.

Бродить по Зоне в ночное время, чтобы не встретиться с патрулями, ночевать в заброшенном доме, заходить на фонящие территории, набирать воду для чая и приготовления пищи из ручьев, обедать на крыше многоэтажек, наслаждаясь панорамой и видом на ЧАЭС. Наплевательство на нормы радиационной безопасности он объясняет просто - чему быть, того не миновать: "Это фатум". Общая черта всех романтиков-нелегалов, забирающихся в Зону.

Беспечностью отличаются не только они, а и вполне законные обитатели ЧЗО. Люди здесь порой рыбачат, проверяют улов дозиметром, который вряд ли покажет альфа- и бета-загрязнение, и утверждают, что "все вполне чисто".

По словам сталкера, Зона по-прежнему неплохо охраняется правоохранителями: "Но и мы не пальцем деланные. Если ловят – штраф, если что-то выносишь оттуда - два года тюрьмы. Милиция зачастую доброжелательна, но мозги все же могут вынести. Раньше и отжать что-то могли, сейчас успокоились в связи с переаттестацией".

90% нелегалов ходят в Зоне без дозиметра, говорит он. "Бесполезная пищалка. Там радиации почти нет. Нет и никакой мистики, просто дикая природа", - отмахивается киевский сталкер от голливудских хорроров.

По словам журналиста Алексея Коваленко, спустя 30 лет после аварии на ЧАЭС зона отчуждения стала местом, которое привлекает туристов со всего мира. Еще в 2009 году журнал Forbes признал Чернобыль самым экзотичным местом для туризма. Для нескольких компаний туристические поездки в Припять стали неплохим бизнесом. Они работают официально и обещают своим клиентам полную безопасность. Наибольший интерес запретная зона вызывает у украинцев, россиян и поляков, но есть и организации, которые специализируются на посетителях из США и западноевропейских стран. Редко посещают Припять разве что туристы из Африки.

Любомира Ремажевская ездила в зону уже восемь раз, в том числе и вместе с Александром. Впервые попала в Припять как корреспондент. Писала репортаж о 20-й годовщине взрыва четвертого реактора. Тогда поездка в 30-километровую зону была для нее испытанием. «Чернобыльская зона - место застывшей советской реальности, покрытое пылью и подточенное молью. Здесь на свалку выбросили портрет Щербицкого, а тут проводили майские демонстрации. Скоро яблони зацветут, только есть их яблоки нельзя", - рассказывает она свои первые впечатления.

Любомира говорит, что многие посещают Припять либо из любопытства, либо из желания похвастать, либо испытать себя. С другой стороны, есть такие, кто панически боится радиации. "Один парень, перед тем, как заехать в зону, надел на себя защитный костюм и даже маску на лицо", - делится впечатлениями Любомира.

"В первую поездку ты там даже чихнуть боишься, а начиная с третьей, прячешься за автобусом, чтобы выкурить очередную сигарету и не нарваться на укоры сопровождающего. Горячая частица, которая может залететь в легкие, становится призраком, настолько нереальным, что ты рассматриваешь смерть от рака легких, вызванного курением, более вероятным исходом", - рассказывает Любомира.

Когда люди вернутся в Зону? В некоторые участки - никогда. Это правда, что сегодня ЧЗО уже гораздо безопаснее, чем была в первые месяцы и годы после аварии. По причине того, что множество нуклидов распались в первые годы, уже к началу 1990-х годов тысячекратное превышение фона отмечалось только на непосредственно прилегающей к ЧАЭС территории. Остальные места фонили меньше (10-100-кратный природный фон), многие горячие частицы ушли вглубь почвы.

Чиновники регулярно делают заявления о том, что нужно сделать ее открытой для общественности. "Для нас настало время, когда мы должны говорить о Чернобыльской зоне не как о зоне трагедии, а как о зоне возможностей", - заявил неделю назад глава минэкологии Остап Семерак.

Зачастую можно услышать: период полураспада (ПП) радиоактивных изотопов стронция, цезия и многих других нуклидов не превышает 30 лет, поэтому "все уже распалось, опасности нет".

Все не так просто.

Во-первых, помимо этих элементов загрязнение произошло множеством других - с гораздо более длительной "живучестью". Во-вторых, вовсе не факт, что в результате распада образуются стабильные производные. Так, из рациоцезия получается не радиоактивный, но высокотоксичный барий. Радиостронций переходит в радиоиттрий, который трансмутирует в стабильный цирконий. Цепочки распадов могут быть весьма длинными.

И, в-третьих, ПП потому так и называется, что за это время распадается половина первоначального количества радионуклидов. Допустим, у вас есть миллион атомов такого-то элемента; через один ПП у вас останется 0,5 млн. его атомов. То есть, если полураспад для Cs-137 составляет 30 лет, это вовсе не значит, что к 60-летней дате аварии на ЧАЭС весь попавший в среду радиоцезий распадется. Именно по этой причине некоторые наиболее загрязненные территории Зоны навсегда останутся закрытыми после аварии 1986-го.

С другой стороны, Зона стала почти заповедной. Здесь восстановились популяции находившихся под угрозой вымирания животных - замечены даже рыси и редчайшие орланы; буйно пошла в рост флора. Для ученых ЧЗО - почти уникальный объект для исследований влияния радиации на состояние среды.

Зона привлекает романтиков и художников. Один из последних примеров - мурал (рисунок на стене) в Чернобыле известного художника Гвидо Ван Хелтена, сделанный специально к 30-й годовщине катастрофы и посвященный Игорю Костину, главному фотографу аварии. Костин скончался в 2015-м году в возрасте 79-ти лет.

Человечество в массе своей отходчиво и беспечно. В августе 1945-го, казалось, рубиконом была бомбардировка Хиросимы и Нагасаки: применение ядерного оружия показалось неоправданным даже союзникам США. Доклады, осуждения, исследования, предостережения... Закончилось это прозаично: все пошумели и разошлись по домам устраивать гонку вооружений. Кыштымская трагедия 57-го могла стать таким рубиконом, но случилась она в тоталитарном государстве. На Западе о ее масштабах вообще узнали спустя десятки лет. У американцев был свой рубикон в марте 1979 года - утечка на Три-Майл-Айленде, ликвидация которой облегчила бюджет страны на $1 млрд и подвигла власти на серьезную модернизацию АЭС.

После аварии недостатки "чернобыльского" типа реакторов – да и всех других советских - максимально исправили. Повысили обогащение урана до 2,4%, чтобы снизить коэффициент реактивности, время аварийной остановки уменьшили в 10 раз. Но даже сейчас многие эксперты ратуют за выведение РБМК-1000 из эксплуатации - есть вопросы к безопасности.

Казалось бы, после Чернобыля стало окончательно ясно: пора переходить на более безопасные источники энергии. Да, после 86-го мировая общественность значительно острее осознала угрозу, связанную с использованием ядерной энергии, но финальным звонком для некоторых из основных игроков мировой ядерной энергетики стал не взрыв на ЧАЭС, а разрушение АЭС Фукусима в 2011 году - вторая в истории ядерной энергетики авария, которой по международной шкале ядерных событий присвоен максимальный 7-й уровень.

В Украине лагерем противников атомной энергетики является гражданская организация Национальный экологический центр Украины. НЭЦУ утверждает, что эта отрасль энергетики не только опасна, но и убыточна.

"Все зависит от того, как считать, - рассказал исполнительный директор центра Юрий Урбанский. - В наследство от Советского Союза нам достался Чернобыль и АЭС. АЭС записали в актив, последствия Чернобыля – в пассив. Средства на выведение из эксплуатации 1-3 блоков ЧАЭС берутся из бюджета, а эти траты должна нести атомная отрасль. Это астрономические суммы, которые «подбросят» стоимость ядерных киловатт где-то в интервал между ветряками и солнцем".

Ситуация с рентабельностью ядерной энергетики в мире разнится от страны к стране, однако тенденция такова, что чем больше государство позволяет атомщикам откладывать затраты на повышение безопасности, снятие с эксплуатации, страхование рисков, обращение с отработанным топливом и отходами, тем дешевле в этой стране "атомное" электричество. Эта дешевизна поддерживается искусственно, считает Урбанский.

По словам эколога, энергостратегия Украины предполагает продлевание сроков функционирования АЭС, так как средства на вывод из эксплуатации реакторов не накоплены. "Но даже продлевая сроки, эти средства снова не закладываются в тариф в адекватных объемах. Рискуем в течение 10 лет получить реакторы, срок службы который уже нельзя будет продлевать, и отсутствие денег на их закрытие", - предостерегает эксперт.

По доле АЭС в производстве электроэнергии (>49%) наша страна занимает четвертое место в мире, уступая лишь Франции, Словакии и Венгрии.

Использованы материалы докладов комиссий МАГАТЭ, журналов Наука и мир, Техника - молодежи, документов ЧАЭС. Благодарность: Сергею Паскевичу и Денису Вишневскому, ИПБ АЭС НАНУ, Чернобыльскому центру по проблемам ядерной безопасности, радиоактивных отходов и радиоэкологии.