ТРЕТИЙ В АДУ
Журналист LIGA.net Алена Савчук побывала в Панкисском ущелье. Как и почему маленькая община на севере Грузии стала важным поставщиком боевиков для армии Исламского государства
«Сегодня мы разрушили границы, запрещавшие мусульманам свободно перемещаться по своей земле», – на ломаном русском молодой боевик с длинной рыжей бородой объясняет, что отныне госграницы между Ираком и Сирией не существует и теперь это территория Халифата. Он стоит посреди пустыни в окружении своих соратников. Все в черном, лица закрыты. У каждого в руках автомат, направленный в небо.
«Наша цель ясна, – продолжает рыжебородый, – и каждый знает, за что мы воюем. Наш путь – это восстановление Халифата. Если же Аллах не хочет этого, мы просим его сделать нас шахидами».
Этот человек – Абу Умар аш-Шишани, «военный министр» Исламского государства, третья по важности фигура в системе террористической организации, боевик, за голову которого Соединенные Штаты пообещали $5 млн. Он же – Тархан Батирашвили, младший из трех сыновей фермера из грузинской глубинки – селения Биркиани в Панкисском ущелье.
«Наша цель ясна, – продолжает рыжебородый, – и каждый знает, за что мы воюем. Наш путь – это восстановление Халифата. Если же Аллах не хочет этого, мы просим его сделать нас шахидами».
Этот человек – Абу Умар аш-Шишани, «военный министр» Исламского государства, третья по важности фигура в системе террористической организации, боевик, за голову которого Соединенные Штаты пообещали $5 млн. Он же – Тархан Батирашвили, младший из трех сыновей фермера из грузинской глубинки – селения Биркиани в Панкисском ущелье.
Груз прошлого
Панкисское ущелье – это 12 сел на севере Грузии, в верхней части Алазанской долины, отделенные от России горным хребтом; мусульманский регион в целом христианской страны. Здесь издавна селились грузинские чеченцы – кистинцы. В 90-х сюда же от войны убегали тысячи чеченских беженцев: из ущелья вела прямая тропа, по которой свободно перемещались местные, а потом и вооруженные боевики.
Во Вторую Чеченскую тут обосновались отряды полевого командира Руслана Гелаева и установили фактическую независимость региона. До 2004 года грузинские силовики не заходили в ущелье, чтобы не спровоцировать полномасштабную войну. Неподалеку от въезда в крайнее село – Дуиси – можно заметить остатки пулеметного гнезда, где сидел боевик, который сам решал, кого пропускать дальше. Летом 2004-го в ходе совместной операции грузинского спецназа и российского ФСБ Панкиси в целом очистили от боевиков, хотя до 2008-го у них сохранялась здесь своя тренировочная база.
Панкисское ущелье находится на северо-востоке от Тбилиси
Новый виток мрачной популярности Панкисскому ущелью принесла война в Ираке и Сирии. Много молодых ребят из местных сел уехали воевать за Свободную сирийскую армию, Исламское государство и Фронт ан-Нусра. В январе этого года глава российского МИД Сергей Лавров заявил, что в Панкиси размещен тренировочный лагерь для боевиков ИГ, но впоследствии эта информация не подтвердилась.
Рыжебородый
Тархан рос тихим, спокойным мальчиком в семье кистинки и грузина. Его мать была мусульманкой, а отец – прихожанин Грузинской православной церкви. Кроме Тархана, у Темура Батирашвили еще два сына: старший – Тенгиз – живет рядом с отцом в Биркиани, средний – Тамаз – тоже уехал воевать в Сирию.
В детстве Тархан пас скот в горах, интересовался оружием и мечтал стать военным. После окончания школы в 2007 году его призвали в грузинскую армию. Во время Пятидневной российско-грузинской войны в Южной Осетии Тархан служил в разведке – следил за передвижением российской бронетехники. Он был на хорошем счету у начальства, хотел сделать офицерскую карьеру, пока не заболел туберкулезом. В 2010-м его уволили из армии по состоянию здоровья в звании сержанта. Парень пытался устроиться на работу в полицию, но безуспешно.
Через несколько месяцев после демобилизации, осенью 2010-го, в дом Темура Батирашвили пришла полиция с обыском и обнаружила ящик с патронами. Темур говорит, что улики подбросили. Тархана осудили на три года тюрьмы за незаконное хранение оружия. В то время ему было 24.
Тархан (слева) во время службы в грузинской армии
За решеткой он принял ислам и, когда вышел досрочно по состоянию здоровья, уехал в Турцию, а оттуда – в Сирию. Местные жители Панкиси (даже те, чьи дети погибли, сражаясь за Исламское государство) считают Тархана невиновным – «ему создали такие условия, вынудили уехать». Темур говорит, последние слова сына перед отъездом – «этой власти я больше не нужен».
Темуру Батирашвили – 73 года. Это уставший печальный старик с твердым взглядом. О сыне говорит неохотно, подолгу молчит. Он пережил инфаркт и инсульт, еле ходит, много курит и пьет вино.
«Я все потерял. Ничего мне больше не интересно. Каждый день ждешь, что сегодня скажут. Это очень тяжело. Однако, что поделаешь? Ничего не поделаешь. Что тебе суждено – от того не уйти. Когда тоска одолевает меня – покурю и немножко легче».
Отец Тархана Батирашвили Темур у себя дома в поселке Биркиани
Старик живет один в маленьком приземистом доме с садом недалеко от горной реки. В доме все очень скромно: голые стены, деревянный пол, печка, старый сервант с припорошенной пылью посудой, укрытый скатертью стол, пару стульев, кушетка и кровать.
В одной из комнат Темурового дома над оконным карнизом ласточки свили гнездо. Это окно всегда открыто настежь. Ласточки звонко щебечут, порхая по дому, свободно вылетают на улицу и возвращаются, принося корм пяти крохотным птенцам. Темур называет их своими друзьями.
«Иногда смотрю на эти стены и горько мне. Мои внуки – бог весть где они. Я очень тоскую и беспокоюсь за этих маленьких детей. У Тархана от первой жены дочь, от второй – сын. А у Тамаза – три сына и четвертый на подходе, еще не знаю, кто будет».
Тархан уехал из дома, когда ему было 26. Осенью 2012-го он уже руководил группировкой «Джейш-аль-Мухаджирин валь-Ансар» («Армия переселенцев и помощников», хотя тогда она еще называлась по-другому) под именем Абу Умара аш-Шишани и воевал в Алеппо против войск президента Сирии Башара Асада. Через год он присягнул на верность самопровозглашенному халифу Исламского государства Абу Бакру аль-Багдади. После этого дела аш-Шишани резко пошли в гору: в мае 2013-го он занял пост командующего Северным фронтом.
В сентябре 2014-го Минфин США включил Тархана Батирашвили в список 12 международных терорристов-посредников/координаторов. В нем указано, что аш-Шишани, кроме того, что руководил боевиками и организовывал ряд террористических атак, также координировал финансы организации и управлял тюрьмой Исламского государства в сирийском городе Аль-Табка, что неподалеку от Эр-Ракки. Предполагалось, именно там содержались иностранные заложники, в том числе казненные Джеймс Фоули и Стивен Сотлофф. В мае 2015-го Госдепартамент США пообещал 5 миллионов долларов за информацию, которая поможет поймать аш-Шишани.
В октябре 2014-го агентство Bloomberg сообщило, что Тархан связался с отцом и пообещал «приехать домой и показать русским». Он сказал: «У меня тысячи в подчинении, и будет еще больше. Мы отомстим России за себя». Темур же говорит, что разговора не было.
«Какой дурной родитель не захочет поговорить со своим ребенком? Но он хорошо знает, что телефоны прослушиваются, никому никогда не звонит, ни с кем не общается. Кто его убьет – тот пять миллионов получит», – слегка улыбаясь, роняет отец.
Темур говорит, что не гордится сыном, но благодаря ему весь мир узнал о кистинцах и Панкисском ущелье. «Война – это очень плохо. Что будет со мной, если кто-нибудь придет в мой дом и выгонит вместе со всем барахлом? Куда я пойду? Так же и все остальные люди. Сколько их погибает на морях? Жалко. Кто бы ни был, а все-таки человек».
Дождь закончился, и старик ведет в сад, показывает свое любимое место – у колодца, срывает несколько веток черешни в подарок. «Знаешь, когда мы были молодыми, рядом с нами жила другая семья – Гога и Нюра. Приятные люди, хорошо к нам относились. Мои дети тогда были маленькими. Я как-то сказал: "Вот, дети вырастут и тогда будет спокойнее". Нюра мне ответила: "Дурак ты, вот тогда и начнутся настоящие проблемы". Права она была».
Утраченные
Согласно докладу Госдепартамента США о терроризме за 2015 год, в рядах Исламского государства и Аль-Каиды сражаются от 50 до 100 граждан Грузии из мусульманских регионов – Панкисского ущелья и Аджарии. Правозащитники из Панкиси говорят о цифре «более 50». Хотя встречаются и данные о 100-200 кистинцах, воюющих в Сирии и Ираке.
Информации об уехавших – минимум. Ведь, если они вернутся в Грузию, по закону о борьбе с терроризмом их ждет тюрьма. А поскольку доказать пересечение «границы» Исламского государства невозможно – ИГ ведь не ставит штамп в паспорте – и сами боевики, и их родственники предпочитают молчать. Те, кто поддерживает связь с воюющими в Сирии, все отрицают – им об этом «говорить не положено».
Раньше, до внесения поправок в Уголовный кодекс, местные беспрепятственно уезжали в Ирак и Сирию и возвращались оттуда. Каждый знал маршрут, разработанный заранее: сначала в Стамбул, позвонить проводнику, который отвезет в другой турецкий город, там переждать пару дней, затем перебросят в приграничный город, оттуда – в Сирию. Многие из возвращенцев до сих пор живут в Панкиси, но разговаривать отказываются наотрез – боятся оказаться под наблюдением грузинских силовиков.
Пока известно лишь об одном боевике, вернувшемся из Сирии после принятия «закона о терроризме». 29-летний пастух из Панкисского ущелья Давид Борчашвили говорит, что воевал за Свободную сирийскую армию, был ранен в бою, после чего его перевезли в Турцию. Там он не смог найти денег на лечение, поэтому вернулся домой, где его арестовали за терроризм.
Уезжали из Панкиси и девушки – как минимум, двое. Обеих выдали замуж за боевиков в Сирии. Одна из девочек была несовершеннолетней, как раз заканчивала 11 класс. Чтобы ребенок смог пересечь границу, в Грузии нужно согласие хотя бы одного из родителей. Отец школьницы сам отправил ее из страны.
В ущелье более-менее свободно об Исламском государстве говорят только родственники погибших боевиков – им терять уже нечего. Всего известно о 15 погибших кистинцах из Панкиси.
22-летний Гурам Гумашвили уехал на заработки в Турцию, а был убит в октябре 2014 года в бою за Кобани, сражаясь на стороне Исламского государства. Братья Цатиашвили – 18-летний Исрафил и 21-летний Зелимхан – погибли в Сирии в 2014 году с разницей в месяц, воюя за ИГ. 24-летний Рамзан Пареулидзе бросил юридический факультет Телавского университета в Грузии и перебрался в Сирию, где погиб в январе этого года; в ИГ у него осталась 20-летняя жена из Панкиси. Вместе с ним был убит и 22-летний Мухмад Туркошвили, который до переезда в Сирию жил в Турции вместе с женой и ребенком. 24-летний Давид Свиакаури, 23-летний Рустам Гелаев, 18-летний Рамзан Багакашвили и еще, и еще.
«Я не знаю, почему началась эта проклятая война. Там я потеряла свою душу, свою жизнь. Вот, тело у меня есть, а внутри – пустота», – оба сына Лейлы – Хамзат и Халид Ачишвили – стали шахидами. Красивая ухоженная женщина уже давно не плачет. Голос ее тихий и мягкий, взгляд выдает отсутствие, красивые каштановые волосы навсегда спрятаны под платком.
Мать Хамзата и Халида Ачишвили Лейла у себя дома в поселке Джоколо
История гибели сыновей Лейлы неразрывно связана с Тарханом Батирашвили. Когда во Вторую Чеченскую Панкиси наводнили беженцы и боевики-ваххабиты, муж Лейлы, обеспеченный животновод, по ее просьбе увез ребят в Австрию. Там парни выучили язык, окончили университет, нашли работу, завели семьи.
Старший Хамзат первым уехал в Сирию. Он был ровесником аш-Шишани. В 2013-м Лейла отправилась за ним, хотя и знала, что сын не вернется. Он встретил ее с соратниками, посадил в бронированный джип и повез в пригород Алеппо. В машине Лейла познакомилась с новой женой Хамзата – дочерью бывшего главы чеченского управления миграционной службы Седой Дудуркаевой, а в доме сына – с аш-Шишани.
«Раньше я его не знала и никогда не видела. Это был обычный рыжий молодой человек. Он не очень хорошо разговаривал на чеченском, ни одного языка, кроме грузинского, он хорошо не знал. В переговорах ему помогал мой сын. Я Хамзата расспрашивала о нем. Сын сказал, что власть Грузии создала ему такие условия, что он встал и уехал из дома, и что у них просто так человек не станет командиром. А люди подчинялись ему, уважали».
Лейла «погостила» у сына пару дней и уехала ни с чем. Вскоре ей позвонил младший Халид сказать, что брата больше нет в живых.
«Я была на рынке в Телави. Он спросил: "Где ты?", и у меня сразу сердце упало. Я сказала: "Ничего не говори". Он ответил: "Не надо паниковать. Хамзат стал шахидом. Он счастлив". После этого я больше ничего не слышала и не помню».
Немного спустя Халид тоже уехал в Сирию. Его жена сказала, что после смерти брата у Халида началась депрессия, и он больше не мог оставаться в Австрии. Через пару месяцев Халид погиб, тело парня так и не нашли.
Лейла страшно горевала. «Я упала в комнате и лежала, не могла выйти. Но в один день подумала: если и дальше так будет, я просто умру. У меня есть дочь, отец, мать. Я должна за ними ухаживать, работать. Встала на ноги. Теперь я много чем занимаюсь. У меня нет времени думать. И, наверное, это нормально. Так легче».
Лейла сделала ремонт в отцовском доме и открыла в нем небольшой отель. Принимает туристов, угощает их блюдами чеченской кухни. Растит дочь, ухаживает за родителями и роскошным садом, поет в местном хоре. Каждый день она пытается заполнить под завязку, устать настолько, чтобы вечером упасть в постель и не вспоминать ничего.
«Я растила сыновей не для того, чтобы они погибли в Сирии. Они были у меня очень хорошие, душевные. Такие красивые, грамотные, умные – настоящие мужчины. Но, что поделаешь, больше они ко мне не вернутся».
После смерти сыновей Лейла ездила в Австрию к их семьям, три месяца провела в Вене. Каждый день созванивается с женами Хамзата и Халида. У старшего осталось три сына, у младшего – две дочери и сын.
Некоторое время она поддерживала связь с сирийской женой Хамзата Седой, приглашала ее приехать в Панкиси. Потом Седа пропала. Вскоре выяснилось, что она стала женой аш-Шишани. Лейла пристально следит за его судьбой – расспрашивает невесток в Австрии и тех в Панкиси, кто держит связь с Исламским государством. Все ждет заветной новости.
«Хоронили» аш-Шишани не менее 12 раз, но в каждом случае информация оказывалась ложной. Последнее известие – в марте этого года, – кажется, подвело черту под его жизнью.
15-го марта этого года Пентагон заявил, что боевик скончался от полученных во время авиаудара ранений в госпитале неподалеку от Эр-Ракки, 16-го ИГ опровергло не только смерть, но и ранение командира. 21 марта приближенный к Исламскому государству иракский телеканал повторно сообщил о его смерти.
Лейла говорит, что ее снохи тоже подтверждают гибель Тархана. «Когда я позвонила официальной жене сына в Австрию, она сказала, что Седа стала дважды вдовой. После этого его имя нигде не появлялось. Говорят, его родной брат заступил на его место, они очень похожи. Но Тархан такой человек, что никогда не скажешь, жив он или нет».
«Иногда я чувствую себя очень плохо и хочу, чтобы его смерть меня услышала. Я виню его в том, что мои сыновья туда уехали. Пускай простит меня Бог за эти слова, но много крови на его руках, много молодых уехало отсюда из-за него».
Чужая война
У себя дома Тархан Батирашвили – пример для подражания. Многие молодые ребята – даже те, кто не религиозен и не хочет в ИГ, – уважают и равняются на него. «Понятно же: там – ад, а он, их земляк, в этом аду – третий по важности человек», – объясняет член совета старейшин Панкисского ущелья Хасо Хангошвили.
Хасо не сдерживает себя, понося идеи самопровозглашенного Халифата. Он называет поездки в Сирию преступлением против своего народа и ислама.
«Это очень примитивное явление. Нормальный человек туда не поедет, только те, у кого голова не работает. Это не наша война – не кистинская и не грузинская, совсем чужая. Это арабская война, пусть они сами разбираются. Коран нигде не говорит: иди и воюй в чужой войне. Ты можешь взять оружие только, если на тебя нападают».
Немногие в Панкиси решаются так же свободно выказать свое отношение к Тархану и армии Исламского государства. Если отзовешься хорошо – будут проблемы с правоохранителями и теми, кто против терроризма, если плохо – с последователями и большой родней Батирашвили. Терроризм терроризмом, никакого оправдания тому, чем он занимается в Сирии, быть не может, но в то же время это последняя причина для ссоры между родственниками.
Тархан – не единственный «герой» Панкиси, есть еще Муслим аш-Шишани (он же Муслим Маргошвили), Сейфуллах аш-Шишани (Руслан Мачаликашвили) и Салахуддин аш-Шишани (Фейзулла Маргошвили). «Шишани» или «аш-Шишани» – так арабы называют чеченцев. В ущелье все знают эти имена.
«Когда в Чечне началась Первая война, кистинцы тогда тоже воевали, очень дерзко. Но главными командирами были чеченцы – Басаев, Гелаев, Хаттаб. И тогда наш народ не замечали. А сейчас в Сирии самые главные – кистинцы, и весь мир говорит о нас. Это местные ребята, здесь они выросли, их уважают. Раньше, когда детьми были, мы дружили, вместе играли, чай пили», – говорит один из местных Муслим*, подчеркивая, что и сейчас многие бы уехали "с радостью, пританцовывая", но на границе не пропускают.
Молодежь в Панкиси интуитивно тянется к более авторитетным, уверенным в своей правоте и с прочным финансовым положением. В ущелье это радикалы или, как их называют сами кистинцы, ваххабиты.
В каждом большом селе есть две мечети: традиционная и радикальная. Традиционный имам Панкиси – это человек без теологического образования, который не знает арабского и не имеет права интерпретировать Коран. Все религиозные ритуалы он проводит так, как делали это его предки, а те привезли знания из Чечни, куда уезжали на Рамадан.
Традиционалисты не могут противостоять радикалам, у которых есть и образование, и деньги. Как твердят местные, ваххабистских имамов поддерживает Саудовская Аравия. Они ездят туда изучать арабский и Коран, а приезжая домой, получают большие деньги на свой приход. Молодые люди видят, что те крепко стоят на ногах, живут в хороших домах, имеют машины, и стараются подражать им.
«Вот, например, когда закончится Рамадан, они купят и зарежут 100 коров. 100 коров – это где-то 100 000 лари (чуть менее 43 000 долларов). Они говорят, это пожертвования. Но откуда такая сума в Панкиси? И эти деньги не просто так дают, и это ж не единственный случай», – Гела Мтивлишвили очень хорошо знает ситуацию в ущелье. Раньше он освещал события в регионе, много усилий приложил к тому, чтобы проблема Исламского государства была озвучена. Сейчас Гела как гражданский активист пытается привлечь в Панкиси инвестиции.
В ущелье для молодежи нет никаких перспектив. Единственное место работы – школа, только-только начал развиваться малый бизнес – частные гостиницы, магазины, мастерские.
«Если бы у молодых здесь была возможность утром выйти поработать, а вечером принести в дом деньги, было бы совсем по-другому. Они не знают чем себя занять. А когда человек остается один на один с религией – это опасно», – имам «традиционной» мечети Омар уверяет, что религия – не единственная и не главная причина отъезда парней из Панкиси.
Муслим* косвенно подтверждает его слова: "Здесь ничего не заработать, как-то надо же кормить семью. Дочери* – 16, сыну* – 12, им уже учиться надо, я должен их обеспечить». – «Не страшно тебе?» – «Страшно много грехов собрать. Когда погибну – в рай попаду, это самое главное. Этот мир для нас – только временный".
Кроме радикальных проповедников и плохого экономического положения, третьей важной проблемой региона до сих пор остается неприятие кистинцев грузинским обществом. Грузины мало знают о Панкиси и продолжают лелеять стереотипы о нем.
«Когда я училась в университете, мальчики и девочки из Панкиси всегда были в своей закрытой компании. Мы думали, что они агрессивные, опасные. Я так вижу, ничего не изменилось», – Этери Пангани вместе с Гелой много работает над развитием региона, но еще два года назад она не знала об ущелье практически ничего.
В итоге, если молодежь и уезжает из дома на учебу в большие города, то, как правило, возвращается обратно. Кистинцам трудно идентифицировать себя с грузинским обществом, они не чувствуют себя своими, им легче понять тех, кто воюет в далекой Сирии.
«Эти радикалы – они не с неба свалились. Это наши родственники, братья, сыновья. Видите ли, мы же знаем, на войну идет человек, который сильный духом, смелый, стойкий. Это ценные люди для общины, те, кто нам здесь нужен. Никто не знает, что будет завтра», – объясняет Хасо.
Старик говорит, что в ущелье до сих пор сохраняется опасная ситуация: на первый взгляд все тихо, спокойно, но это «бомба замедленного действия». И если внешние недоброжелатели захотят навредить Грузии, то они начнут с Панкиси – «здесь для этого более чем благодатная почва».
Тем временем молодые кистинцы, уезжая в Исламское государство, верят, что наконец окажутся среди своих.
*В целях безопасности собеседников некоторые имена и сведения в материале изменены.
ДРУГИЕ СПЕЦПРОЕКТЫ ЛІГА.net
Автор текста и фото: Алена Савчук
© 2016 Все права защищены. Информационное агентство ЛІГАБізнесІнформ
[email protected]
© 2016 Все права защищены. Информационное агентство ЛІГАБізнесІнформ
[email protected]