Темноту разрежет свет фар какого-то автомобиля и на другом конце аллеи вырастут два мужских силуэта. Девичий смех смолкнет, и тишина сменится тиканьем секундной стрелки. Чем ближе подходят силуэты, тем больше отсчет мгновений напоминает удары сердца. Парень и девушка заметно занервничают. Парень легонько подтолкнет девушку и прошепчет: «К стене». – «Что?» – «Прижимаемся к стене».

Он и она сворачивают с аллеи, прижимаются к дому. До своего подъезда им надо пройти еще метров десять. Парень достает ключи. Остается буквально пару метров, но… Силуэты тоже сворачивают.

Далее многое зависит от работы оператора. Возле самого парадного закипает драка, сверкает нож, но зритель не может определить, в чьих руках. Крики, удары, ругань, кровь… Одна из фигур отступает, разворачивается и убегает. Еще секунда и убегает второй тип. За первым гонится девушка, за вторым – парень.

Камера теряет из виду девушку и первого типа. Парень продолжает гнаться за вторым. В какой-то момент второй падает. Итог: второй корчится от ранений. Парень вызывает скорую и начинает все происходящее записывать на видео. Его рука ранена, одежда измазана кровью, но он продолжает вести стрим, во время которого сообщает, что произошло нападение. Подходят прохожие. Какой-то мужик пытается оказать ему помощь, сердобольная женщина обвиняет его в превышении самообороны. Из темноты выныривает девушка и перехватывает стрим.

Когда приезжает скорая, второй тип еще жив, но его почему-то не реанимируют. Медики раздражены, по-видимому, самим фактом вызова. Они как-то нехотя оказывают первую помощь парню, переругиваясь с девушкой – не желая попадать в камеру. Парня подташнивает, у него кружится голова, его увозят. Конец финальной сцены: огни Фонтанской дороги, сирена скорой и желтые квадраты окон…

Почему так важна искусная работа оператора? Реконструируя события того вечера, мы использовали лишь факты, которые подтверждены материалами досудебного расследования Главного следственного управления СБУ. Часть свидетельств остаются спорными, результаты некоторых экспертиз противоречат друг другу. И в этом суть интриги.

Журналисты предъявят обществу вдову и старушку-мать погибшего. После чего в игру вступят защитники вдовы и будут доказывать, что речь идет об умышленном убийстве. Врачи начнут выталкивать парня из больницы, так и не зашив ему сухожилия кисти левой руки. В карете скорой его перевезут в Киев. Будет открыто два уголовных дела: одно по факту нападения, другое – об убийстве.

У главного героя появятся свои юристы, да и сам он, как выяснится, по образованию юрист. Девушка будет раздавать на митингах листовки в защиту парня. Два года с переменным успехом адвокаты будут бороться за сердца присяжных.

Действующие лица: Сергей Стерненко (в представлении не нуждается), его девушка (начинающий журналист); Александр Исайкул (мастер спорта по боксу), Иван Кузнецов (бывший десантник, безработный). Герои второго плана: адвокаты, политики, журналисты. Присяжные заседатели: вся страна. Кино о самообороне? Не только. Оно еще и о невидимой войне.

Рукопашный бой на Фонтанской дороге – маленький фрагмент войны, внутри которой жил и живет Стерненко и другие проукраинские активисты в Одессе, Харькове, Херсоне, Бердянске и других городах на востоке и юге страны. Невидимая война началась с Революции достоинства и не закончилась до сих пор.

Все это время Стерненко занимался, конечно же, не только войной. Он закончил колледж экономики, права и гостинично-ресторанного бизнеса, поступил в Одесский национальный университет имени Мечникова и стал бакалавром права. Сейчас он продолжает образование в Институте международных отношений при КНУ имени Шевченко по специальности «международное право». Первое впечатление при личной встрече: студент-отличник.

У него литературная украинская речь, он цитирует Канта («Кто делает себя червяком, тот не может потом жаловаться, когда его топчут ногами»), а из кармана куртки торчит край книжки Рудольфа фон Иеринга «Борьба за право». Образ отличника усиливают очки.

Сергей действительно отличник или почти отличник: за две последние сессии его оценки выше 90 баллов, кроме одного предмета (какого конкретно, Сергей не упоминает). Но в первую очередь он боец. И это тоже не просто впечатление: Стерненко занимается дзюдо. Главным же его университетом была и остается уличная политика. То есть – война.

2018-й год – особая страница в этой невидимой и постоянной борьбе.

Именно в 2018-м в Украине было зафиксировано максимальное число нападений на общественников. По данным мониторинга Коалиции защиты гражданского общества, в 2018-м произошло более 50-ти нападений на активистов – столько же, сколько за три предыдущих года. Наиболее резонансный случай – покушение на Катю Гандзюк в Херсоне.

Самым же опасным местом оказалась Одесса. В тот год автомобиль, в котором находились активисты Михаил Кузаконь и Григорий Козьма, протаранил грузовик. Члену общественного совета при НАБУ Виталию Устименко разбили голову. Лидера одесской ячейки партии «Сила людей» Олега Михайлика расстреляли на выходе из магазина. Михайлик пережил клиническую смерть, но выжил.

Замглавы одесского Народного руха Алина Радченко, комментируя ход расследования нападений на активистов, называла отчеты одесской полиции бредом. По ее мнению, реальные расследования саботировались, а преступления квалифицировались не верно. «То личная неприязнь, то жертву перепутали, то грабеж… Полиция специально так делает, чтобы заказчиков никто не искал», – заявила Радченко.

У нее был личный повод для такой оценки. Однажды в центре города неизвестный ударил ее сзади по голове. Когда случайно оказавшийся рядом полицейский схватил нападавшего, тот закричал: «Она это заслужила!» Преступник вырвался и убежал. Дело было квалифицировано как попытка грабежа. К ответственности так никто и не привлечен.

У всех пострадавших общие враги: представители одесского криминала, местная власть и сторонники «русского мира». Исторически так сложилось, что это пересекающиеся множества. «Русский мир» в Одессе – и не только в Одессе – опирается на криминал. Почему?

Немного бэкграунда. Экс-глава Управления криминальной разведки МВД Украины Валерий Кур в беседе с Liga.net объясняет: «В конце 80-х – начале 90-х во внутривидовой борьбе одесских группировок победил некий «Ангел» – лидер одного из ОПГ Одессы (Александр Ангерт, ныне бизнесмен, гражданин Украины, Израиля и Венесуэлы, проживает в Великобритании. – Прим. ред.). Правой рукой Ангела был некто по прозвищу Капитан. Очень решительный человек, кадровый офицер». Интересовались ли советские спецслужбы такими людьми? Конечно.

«Когда СССР развалился, все личные дела из КГБ перешли в ФСБ, – продолжает Кур. – Могла ли ФСБ задействовать старые связи во время агрессии, в частности, во время «битвы за Одессу»? Однозначно. Вот такое кино».

Валерий Кур не уточняет, кто именно скрывался за прозвищем Капитан. Говорит, что это секрет Полишенеля. Справка из Википедии: мэр Одессы Геннадий Труханов в 1992 году уволился из вооруженных сил СССР в звании капитана, а в 1993 возглавил охранную фирму «Капитан».

«Противостояние в Одессе не закончилось весной 2014 года, – продолжает Кур. – По сей день идет скрытая война: агрессор выделяет средства на запугивания и убийства. А Стерненко один из самых ярких проукраинских активистов. И опасность ему, конечно же, грозила и грозит».

Подобной точки зрения придерживался и тогдашний генпрокурор Юрий Луценко, который заявил о цепочке нападений на проукраинских активистов и не исключил, что враги Украины задействовали «очередной план дестабилизации страны». О роли в этом плане Труханова или других представителей одесской власти остается только гадать – ни один заказчик не установлен.

И все же, версия Луценко – не чистая конспирология. И вот почему. В материалах дел о нападении на Стерненко и других активистов фигурируют два GPS-трекера – устройства для отслеживания перемещения объекта.

В результате экспертизы, проведенной СБУ, выяснилось, что работали устройства не постоянно, а в определенные промежутки времени, совпадающие с тремя нападениями. Одних этих фактов достаточно, чтобы объединить все нападения на Стерненко в одно дело. МВД этого не сделало.

Но и это еще не все – аналогичные устройства использовались перед нападением и на других одесских активистов – Григория Козьму и Михаила Кузаконя. Это веский аргумент в пользу того, что цепочка одесских нападений объединена одним умыслом и все нападения координировались из одного центра. Дальше – интереснее.

Ознакомившийся с материалами своего дела Михаил Кузаконь утверждает, что данные GPS-трекеры находились на балансе одесской полиции. Мы не можем ни подтвердить, ни опровергнуть эту информации. Но очевидно, что у генпрокурора было более чем достаточно оснований забрать дело Стерненко и других активистов у МВД и передать в СБУ.

Общая картина: всего в 2018-м в Одессе произошло более 20 нападений (в целом по стране, напомним, – более 50 фактов физической расправы над активистами). Из них три – на Сергея Стерненко. Остановимся подробнее на каждом из них.

8 февраля 2018 года двое неизвестных напали на Стерненко и его девушку возле подъезда. Преступники не были найдены. Парню пришлось провести в больнице неделю. К тому моменту у него были достаточно веские основания полагать, что полиция не сможет его защитить (вернее, не захочет, ниже объясним почему). И что следующее нападение – вопрос времени.

1 мая того же года на него было совершено второе покушение: стреляли из травматического пистолета сзади. Рядом с Сергеем, как и в прошлый раз, находилась та же спутница. Активист был ранен в шею. Но каким-то чудом сумел задержать стрелка. Как такое возможно? Один из одесских правоохранителей, с которым мы пытались поговорить (не удачно), пожал плечами и неохотно бросил фразу: «Это Одесса».

Задержанным оказался некий уроженец Казахстана Абзал Баймукашев. Об этом человеке известно только то, что в 2003 году он получил украинский паспорт. В настоящий момент преступник находится под стражей, его мотивы до сих пор не ясны, приговора суда нет.

Таков контекст того страшного вечера, когда в рукопашной схватке сошлись четыре фигуры: Стерненко и его девушка с одной стороны и двое загадочных мужчин с другой.

Во время третьего инцидента Стерненко действовал по уже отработанному алгоритму: догнать, обезвредить, задержать и зафиксировать происходящее на камеру. Логика, вроде бы очевидна – так появляется хоть какой-то шанс установить личность нападавшего. Но эта логика очевидна не всем.

Оппоненты Стерненко обвиняют его в дьявольской жестокости – циничном умерщвлении бойца 25-й воздушно-десантной бригады. Уточним: погибший, действительно, служил в десанте, но это была срочная служба в 2009 году.

«Дьявольская жестокость» – не просто красочный эпитет. В переводе на юридический язык это означает «отягчающие обстоятельства». А умышленное убийство (статья 115 УК Украины) с отягчающими обстоятельствами карается вплоть до пожизненного заключения.

Суть аргументации оппонентов: начиная с того момента, когда нападавшие стали убегать, речи о самообороне быть не может. И припоминают, что Стерненко уже обвинялся в уголовных преступлениях. До тех пор, пока суд не вынес решение, все версии заслуживают внимания.

Итак, не дьявол ли Стерненко? Кто он вообще такой и откуда взялся?

Отмотаем пленку на несколько лет. Май 2013-го, утро, обычный дом, обычная семья: мама учительница, папа военный, сын – студент. Отец и сын о чем-то оживленно спорят, возможно, ругаются. Режиссер сам может придумать из-за чего – Стерненко не хочет вспоминать то утро и рассказывать подробности. Говорит: «Бытовой конфликт».

Для 18-летнего Сергея это был ответственный день: спустя пару часов предстояло в колледже сдавать последний экзамен весенней сессии – по украинскому языку. Важная деталь: Стерненко с детства увлекался украинской литературой, читал приключенческие романы Всеволода Нестайко и рассказы Григория Тютюнника. Он не должен был сдать этот экзамен плохо, но сдал плохо, на три по пятибалльной системе.

После конфликта с отцом, он решил не возвращаться домой. В кармане не было ни документов, ни денег, ни телефона (мобильный забрал отец). Первые дни ночевал где придется: на чердаках, в гостях то у одного друга, то у другого… В ближайших планах было устроится на автомойку. Но неожиданно приятель предложил иную работу.

Что-то вроде SMM-менеджмента: надо было администрировать сетевые сообщества. «Вы, может быть, видели такие группы, как например, «Блудильник»? А на страничку Frazer не заходили?», – спрашивает Сергей и огорчается, услышав отрицательный ответ.

Первых заработков хватило на то, чтобы в складчину с приятелем снимать дачный домик. Затем Сергей начал не только администрировать сообщества, но и создавать их по заказу. Зимой того же года его ежемесячный доход перевалил за $1000 – огромные деньги для 18-летнего пацана. Таким был первый житейский экзамен Стерненко, который он сдал на отлично.

До января 2014-го его деятельность никак не была связана ни с политикой, ни с общественным активизмом. Политика накрыла Сергея сразу, как только он вышел к памятнику Дюку – месту дислокации одесского Евромайдана – посмотреть: что вообще в городе происходит. Для молодого человека, увлекавшегося в детстве украинской литературой, не могло быть сомнений, на чьей он стороне. Понятно, что на украинской.

Увиденное его огорчило: под памятником шатается какая-то публика, обсуждает политику и расходится. На следующий день грустные завсегдатаи собираются вновь. Такое времяпрепровождение Сергея не устраивало. «Я подошел к человеку с мегафоном, – вспоминает Сергей, – и спросил: что дальше?» Мегафон порекомендовал прийти в воскресенье: мол, будет марш, будет интересно.

В воскресенье Сергей и его друг Миша пришли, чтобы принять участие в «интересном событии». Но марш отменили. Дядька с мегафоном объяснил, что в городе опасно, полно титушек, все отменяется. Сергей громко выругался. Он хорошо помнит тот день:

– Мы шли по Екатерининской, я говорил, что больше сюда не приду, я был уверен в этом. А потом – это было возле супермаркета «Обжора» – остановился, и говорю другу: «Миша, идея!» И мы вернулись. Там, возле Дюка, группками стояли ребята нашего возраста. Мы подходили к каждой компании и спрашивали: вы идете на марш? А вы? А вы? Начали скандировать: «На марш, на марш, на марш!» Толпа поддержала.

Мы беседуем в мирной кофейне в Киеве, звучит какая-то слишком уж спокойная музыка, но кажется, что если бы Стерненко говорил чуть громче, его бы поддержали и сейчас. Девушки с соседних столиков на него с любопытством поглядывают. Стерненко продолжает:

– Людей было под тысячу. Пошли по Преображенской, дошли до гособладминистрации. Я видел, как люди выходят из домов и вливаются в наши ряды. Это было невероятно круто. Мы дошли… Возле гособладминистрации был какой-то антимайдановский митинг. Женщина со сцены кричала: «Фашисты наступают! Фашисты наступают!» Флаги партии Регионов… Никаких стычек не было. Они покричали на нас, мы – на них. И – разошлись.

Стерненко делает глоток имбирного напитка и улыбается:

– А на следующий день тогдашний председатель гособладминистрации Николай Скорик, а ныне депутат от ОПЗЖ, закрыл все входы в здание бетонными блоками. С тех пор одесситы его называют Коля Тетрис.

Туманный, теплый и липкий январь начал вскипать. У Стерненко неожиданно обнаружился ораторский дар. Один из очевидцев вспоминает: «Он выходил на импровизированную сцену и говорил хорошо поставленным голосом. Толпа замолкала. Я поражался: мальчишка толкал речь, а взрослые люди умолкали, стояли как завороженные… В их глазах читался только один вопрос: парень, скажи, в шеренгу по сколько человек строится и куда идти? Такая, знаете, врожденная харизма…»

Потом был Правый сектор. Откуда в Одессе Правый сектор?

– Когда вся молодежь, тусовавшаяся под Дюком перезнакомилась, – вспоминает Стерненко, – нас с Мишей как-то пригласили на собрание в подвале на Екатерининской. Ну как подвал, правильнее сказать: подвальное помещение. Был стол, стулья. Главная наша цель: поддерживать Евромайдан в Киеве.

А в это время в Киеве пролилась первая кровь. Силовое крыло Евромайдана разделилось на Самооборону и Правый сектор. Последняя организация была более молодежной. По духу и по возрасту именно она оказалась ближе всего Стерненко.

– Среди нас был такой активист, – продолжает Стерненко, – Ваня Вышитый. Он был членом организации СНА ПУ – Социал-националистическая ассамблея «Патриот Украины». Ваня однажды сказал, что руководство организации хочет, чтобы он создавал в Одессе ячейку. И мы создали. Но ячейку не СНА ПУ, а Правого сектора. Это произошло 5 февраля 2014 года. Возглавил его Ваня Вышитый. Я – заместитель. Всего 20 членов. Помню, мы под Дюком развернули баннер: «Правый сектор».

Стерненко улыбается, видимо, развернутое красно-черное полотнище для него остается очень светлым воспоминанием.

– Никакого официального оформления не было, – продолжает он. – Через неделю я приехал в Киев. 14-го числа познакомился с Дмитрием Ярошем. Пятый этаж, Дом профсоюзов… В тот же день возвращались назад в Одессу, получив напутствие: «Держитесь в Одессе, но в случае чего – все на Киев…»

Случай произошел через четыре дня. Сергей с друзьями отправились Киев. Разбились на небольшие группы, продвигались разными маршрутами. Последующие несколько дней реальность напоминала клип Ляписа Трубецкого: «За тучей – дракон, каменное сердце/Ночью – закон, руби, чтобы согреться».

Если киевский Майдан отшумел в конце февраля, то в Одессе все только начиналось. Вернувшиеся из Киева одесситы-майдановцы застали тревожную картину. По центру города ходили толпы, скандируя: «Майданутых на кол», «Путин введи войска», «Одесса – это Россия».

3 марта состоялась первая попытка захвата облгосадминистрации антимайдановцами. Им даже удалось ненадолго поднять российский флаг.

– Но мы отбили здание… – рассказывает Стерненко. – Правый сектор на тот момент насчитывал около ста человек, плюс в городе появилась Самооборона.

Главным преимуществом проукраинских бойцов был опыт Майдана.

– Мы знали, как действовать, как разбиться на группы, как строить баррикады. Если бы этих навыков не было, не уверен, что удалось бы удержать город, – добавляет он.

23 марта в Правом секторе состоялось собрание, на котором лидером был избран Сергей Стерненко.

– Кто-то выдвинул кандидатуру Акелы, а Акела предложил меня... – в этом месте Стерненко делает паузу: – Через год Акела погиб в Широкино (Николай Троицкий 1965-2015, позывной Акела, посмертно награжден орденом «За мужество». – Прим. ред). На собрании проголосовали, центральное руководство мою кандидатуру утвердило.

Через месяц Правый сектор, одесская самооборона, ультрасы и члены других проукраинских организаций выдержали многочасовой уличный бой, начатый и спровоцированный одесским антимайданом. Этот бой известен как «события 2 мая».

В тот день сгорел одесский Дом Профсоюзов, во время пожара сгорело 40 человек, еще 8 – погибли на центральных улицах. За событиями 2 мая последовали события 4 мая – очередная попытка мятежа с установкой российских флагов на административных зданиях. Эту атаку проукраинские бойцы тоже отбили.

Один из участников следственной группы МВД, расследовавшей те события, поделился с Liga.net своим впечатлением: «Если бы не такие, как Стерненко, была бы Новороссия. На местную милицию надежды не было. От слова «вообще». Там такие детали всплывали, что даже мне не по себе было. Ну, например: когда майдановца, сотника Мыколу в автозак запихнули, на него, избитого, менты ставили ноги, смеялись и радовались, что они теперь в России. Тут же начинали пересчитывать свою зарплату в русские рубли… Или заходишь в кабинет местного милицейского начальника, а у него на компьютере заставка: герб СССР. Вот такая атмосфера была».

Опасность превращения Одесской области в очередную «неподконтрольную территорию» сохранялась в течение 2014-15 годов. В городе активно действовало пророссийское подполье. В этих условиях основной задачей Правого сектора было напоминать врагам о том, что за украинскую Одессу есть, кому бороться.

Как это ни парадоксально, но в истории города был довольно значительный период, когда украинская государственность в какой-то степени опиралась на уличную силу.

Одесский Правый сектор под руководством Сергея Стерненко первым в Украине провел так называемую народную люстрацию, самым, пожалуй, знаковым эпизодом которой стали «меры физического воздействие» (то есть попытка посадить в мусорный бак) депутата-регионала Нестора Шуфрича. По инициативе Стерненко было сорвано около 20 концертов российских и украинских поп-звезд. В частности, не удалось выступить Ани Лорак, Светлане Лободе, Ирине Билык и Константину Райкину.

– Речь идет только о тех артистах, кто поддержал оккупацию Крыма, выступал там или на оккупированном Донбассе, – уточняет Стерненко.

При участии и по инициативе Стерненко в трех районах Одесской области были проведены акции в поддержку выделения земельных участков под строительство православных храмов Киевского патриархата. И три участка были выделены. Кстати, впоследствии Киевский патриархат наградил Стерненко медалью «За жертвенность и любовь к Украине».

В 2016-м состоялся дебют Стерненко-юриста. Будучи студентом университета имени Мечникова, он подал в суд иск о защите чести и достоинства на активистку антимайдана и преподавательницу истории Елену Радзиховскую, за оскорбительные высказывание вроде: «Бык, выучи русский язык!» Справедливости ради надо добавить, что оскорбления были нанесены не по ходу учебного процесса, а во время одного из митингов. Но тем не менее. Стерненко требовал взыскать с обидчицы одну гривню. Он выиграл суд, хотя гривню так и не получил.

– Главное, что выиграл,– улыбается Стерненко, – для меня этот процесс был чем-то вроде юридического мастер-класса.

Позднее Стерненко добивался отстранения от работы преподавателя по экологии (и добился), который в список рекомендованной литературы включал книги о том, что Россия – это «гарант экологической безопасности на планете». Тогда же, в 2016-м Стерненко начал подрабатывать в качестве юриста в местной юридической компании.

– Да, у меня были проблемы с деньгами, – признается он. – Они начались в 2014-м. Тогда, весной, я продал один из своих SMM-проектов, который разрабатывал еще в 2013-м. Когда деньги начали заканчиваться, наступил тяжелый период. Иногда даже на полноценное питание средств не хватало. Приходилось одалживать.

В этот момент к столику в кафе, где мы беседуем, подходит официант, убирает чашки и, перебивая рассказ, спрашивает:

– Что-нибудь еще?

Мы переглядываемся, и Сергей принимает несколько спонтанное решение:

– Два куриных ролла, пожалуйста, – и, поворачиваясь ко мне, продолжает: – основным источником средств для Правого сектора была волонтерская помощь. Мне, как руководителю, полагались определенные деньги. Но это были маленькие суммы.

Отдельные направления деятельности Правого сектора – борьба с наркоточками и незаконными застройками. Стерненко считает важным достижением спасение такой одесской достопримечательности, как дом с одной стеной. Следующая эпопея – борьба против застройки Летнего театра. Хотя история с Летним театром это уже 2017 год, когда Стерненко покинул Правый сектор. На вопрос почему, отвечает кратко:

– Перерос.

Дожевывая свой ролл, спрашиваю:

– Если бы я, вот в такой же обстановке, предложил тебе солидную сумму за участие твоих ребят в противодействии незаконному строительству, ты бы согласился? Тысяча долларов, пять тысяч долларов… Десять? Правому сектору ведь нужны были деньги?

– Нет, – Стерненко отодвигает тарелку. Тут надо сказать, что с едой он справился гораздо быстрее меня. – Нет, такие предложения поступали и немало, в основном, правда, они были связаны не со стройками, а с выступлениями артистов. Владельцы ночных клубов пытались договориться… Нет! Меня приглашали на встречи, я ездил, терял время. Но еще раз: нет.

Стерненко дорожил своей репутацией. Если отследить хронологию социально-политических событий Одессы 2016-17 годов, можно сделать вывод: к Стерненко как бы присматривалась власть. Его звали на круглые столы по самым разным темам, приглашали на встречи с председателем гособладминистрации (проще говоря, с губернатором, хотя само слово «губернатор» Стерненко не переносит, считая этот термин имперским). Словом, жизнь налаживалась. Если бы не та самая стычка за Летний театр.

История борьбы за Летний театр, расположенный в одесском Горсаду, началась в 2014 году и не закончилась до сих пор. Фабула: местная власть дала добро на строительство в этом месте торгового центра. Хотя, с точки зрения одесских борцов за историческое и культурное наследие, не имела на это права. Потенциальные выгодополучатели от строительства ТЦ – компании, ассоциируемые с бизнесменом Владимиром Галантерником.

Более-менее регулярно интеллигентные женщины и старики с профессорской внешностью разворачивали какие-то баннеры в Горсаду. Безрезультатно.

В ноябре 2017-го на помощь интеллигенции пришли ребята в балаклавах. Молодежь решила устроить перформанс: снять вечно закрытые ворота театра и перенести их под стены мэрии. Начальник полиции Одесской области Дмитрий Головин бросил в бой свои лучшие силы и лично командовал операцией.

Итог: ворота были успешно перемещены под стены мэрии, генералу Головину в потасовке разбили голову. Через несколько дней начались задержания. Загребли и Стерненко. В СИЗО активист провел три дня и был выпущен под залог в 600 000 гривень, которые внес за тогдашний председатель гособладминистрации Максим Степанов (ныне министр здравоохранения). Никаких доказательств того, что удары по генеральской голове наносил лично Стерненко, нет.

Глава одесской ячейки Народного руха Михаил Кузаконь убежден, что после тех событий Головин стал личным врагом Стерненко. Действительно, складывается впечатление, что одесская полиция устроила охоту на активиста. В частности, в отношении Стерненко было открыто очередное уголовное дело – о крышевании наркоточек.

Кузаконь считает, что представители полиции участвовали не только в уголовном преследовании, но и в организации покушений на Стерненко и других одесских активистов.

Киевский следователь, комментировавший события 2 мая, согласен с Кузаконем: «Головин сделал карьеру в управлении по борьбе с незаконным оборотом наркотиков – БНОН. Это была одна из самых гнилых структур. И не случайно после всех этих событий на Стерненко попытались повесить именно наркоторговлю. Задним числом, на основании показаний каких-то заключенных, которые Стерненко никогда не видели. Могли ли представители одесской полиции участвовать в организации покушений на Стерненко? Наивный вопрос. Это ж и есть причина того, что дело Стерненко впоследствии расследовало не МВД, а СБУ».

Мы не утверждаем, что данная версия верна. Но и отбрасывать ее не можем. Непонятно почему дело о наркоточках 2013-го года (Стерненко на тот момент было 18 лет) было возбуждено аж четыре года спустя, в декабре 2017-го. Да и репутация Дмитрия Головина среди правоохранителей несколько неоднозначна: прошлым летом Специализированная антикоррупционная прокуратура вручила ему подозрение в деле о крышевании контрабанды. С тех пор генерал пребывает под домашним арестом.

Как бы там ни было, после стычки возле Летнего театра в биографии Стерненко началась черная полоса. Сложно сказать, что чувствует человек, переживший три покушения за четыре месяца. После каждого нападения Стерненко официально просил предоставить ему охрану, и каждый раз получал отказ.

Интересный нюанс: полиция не предоставила охрану Стерненко, но предоставила ее другому участнику инцидента 24 мая – боксеру Александру Исайкулу. И, кстати, эта охрана не помешала последнему перебраться в Германию, хотя в Украине Исайкул был и остается ключевым фигурантом уголовного дела.

Выглядит так, будто одесская полиция приняла сторону нападавшего и помогла ему спрятаться. Хотя – будем точны – на тот момент дело было уже передано в СБУ. А значит, сокрытие важного фигуранта на совести не только МВД, но и СБУ.

Во взаимоотношениях местной власти, полиции и даже муниципальных медиков с одной стороны и Стерненко и его девушки с другой, множество смачных, вполне кинематографических подробностей.

Например: за день до последнего нападения, девушка Стерненко, будучи одна в квартире, услышала, как дергается ручка двери. Она вызвала полицию, которая не приехала на вызов. Или вот еще: после страшной майской ночи была муниципальная больница, из которой Стерненко выписали, не оказав ему полноценной помощи (редакция располагает документами, подтверждающими данный факт). Перевязки и уколы делала все та же девушка, которой подсказывали, как и что делать соседи по палате.

– Я понял, что могу остаться без левой руки, – говорит он, показывая шрамы.

Друзья помогли ему на коммерческой скорой помощи добраться до Киева. И вот тогда появилась долгожданная охрана:

– Одесские беркутовцы тупо залезли в скорую и ехали со мной до Киева, а потом как-то растворились.

Осенью того же года Стерненко с девушкой окончательно перебрались в Киев – из соображений безопасности. В 2019 Стерненко поступил в Институт международных отношений. Тогда же он начал включаться в киевскую политическую повестку. В частности, участвовал в студенческих акциях против назначения экс-заместителя администрации президента Андрея Портнова на кафедру конституционного права. И не исключено, что тем самым нажил себе еще одного личного врага.

Примерно в те же дни – весной 2019-го, за пару месяцев до студенческих протестов – в дело Стерненко включились так называемые «юристы Портнова». Экс-регионал не скрывает, что из филантропических соображений помогает «добиться справедливости» вдове погибшего десантника Ивана Кузнецова – Лесе Кузнецовой. Это уголовное дело стало, вне всяких сомнений, очередным поворотным моментом в байопике о Стерненко. Если раньше он был просто одесским активистом, то теперь стал медийным персонажем всеукраинского масштаба.

За несколько месяцев стараниями Портнова, который, кстати, не скрывает своей роли, была сформирована повестка Стерненко на 2020 год. Следователи СБУ вручили нашему герою подозрение в совершении умышленного убийства. Избрана мера пресечения. Следующая серия, над которой пока еще работают сценаристы Портнова – судебный процесс.

Приключения Стерненко, начавшиеся зимой 2013-го, продолжаются. Сильно ли он изменился за это время?

Один из друзей Стерненко, художник, директор Одесского художественного музея Александр Ройтбурд, так характеризует Сергея: «Не все его методы борьбы вызывают у меня восторг, но надо понимать: это юноша, рожденный революцией. Мыслящий, увлекающийся. Поначалу мне казалось, что эмоции перехлестывают в нем житейскую мудрость. Но он менялся. На моих глазах превращался из страстного максималиста в политика. Какие его основные качества? – Ройтбурд ненадолго задумывается: – Личное мужество и чувство собственного достоинства».

Если вопрос о переменах задать самому Стерненко, он вздохнет, улыбнется и еще раз вздохнет:

– Со спиной проблемы, шея болит, левая рука полностью не восстановилась…

Главный компромат на Стерненко – мировоззренческий. Сводится к тому, что он, то есть Стерненко, радикальный националист. Кем же еще, спрашивается, может быть экс-глава региональной ячейки Правого сектора? Если конкретные нарушения уголовного права могут и должны быть проверены и изучены (согласно тому же уголовному праву), то словосочетания вроде «упоротый нацик» вроде как в критической экспертизе не нуждаются. Плохой парень он и есть плохой парень.

Кто-то понимает под словом «радикал» молодчика, готового поджечь синагогу. У кого-то радикалы ассоциируются с погромами таборов ромов. У кого-то – с протестами против маршей равенства, срывами «феминистических чаепитий» и разгромом выставок. Кто-то побаивается, что его нелегальный лоток вместе с товаром в один не очень прекрасный день снесут какие-нибудь воины добра.

А кому-то достаточно увидеть парня в футболке с принтом Sva Stone (иногда хватает вышиванки), чтобы констатировать: фашисты захватили город. Словом, каждый, на кого производит впечатление само слово «радикал», вкладывает в него свой, особенный страх.

Так вот новость: Стерненко по своему мировоззрению во всех перечисленных смыслах не радикал. Кроме, пожалуй, одного: в его шкафу действительно есть вышиванки. А также футболки и толстовки с логотипами Sva Stone.

Для тех, кто не в теме. Марку Sva Stone разработал и запустил в продажу один из ветеранов полка «Азов». Бренд пользуется популярностью среди членов ультраправых организаций разных стран, в том числе России. Среди распространенных принтов: руны, портрет князя Святослава, надписи «Сокира Перуна» и White boy. Как это интерпретировать – черт его знает.

Что касается всего остального. Ни во времена Правого сектора, ни позднее Стерненко не делал антисемитских заявлений. Когда задаешь ему уточняющие вопросы, Сергей морщится: мол, почему я вообще должен на эту тему говорить. Повод спросить все же существует: после того как он вышел из Правого сектора, из уст отдельных представителей данной организации антисемитская риторика иногда звучала. Но он тут ни при чем.

Он ко многому не имеет отношения: Стерненко не участвовал в антиромских выступлениях, не разгонял марши с представителями ЛГБТ-сообществ и не срывал феминистических лекций. Отдельно стоит упомянуть и то, что Стерненко не громил выставки.

Был такой случай. Националист Юрий Павленко (Хорт) в февраля 2019 года в Киеве повредил работы художника Александра Грехова из серии «Квантовый скачок Шевченко» (портреты, на которых Тарас изображен в виде анимационных персонажей). Выставка вызвала в обществе дискуссию. Одни патриоты восприняли картины как акт глумления над Кобзарем, другие – как популяризацию Шевченко и попытку сделать его образ современным.

Стерненко оказался на стороне искусства – он символически поддержал выставку, сфотографировавшись на ее фоне. Сказалось, видимо, образование и влияние Александра Ройтбурда. После этого эпизода Хорт обвинил Стерненко в украинофобии.

Представители правых организаций действительно иногда упрекают Стерненко в том, что он не настоящий националист. Основная претензия – не был на войне. Что, кстати, неправда.

Волонтерские поездки на фронт были обязательной частью программы главы одесского Правого сектора. На вопрос, где именно он был, Стерненко начинает перечислять населенные пункты, а потом подытоживает:

– Проще сказать, где не был. В Песках не был. А так, кажется, везде. Но я не хотел бы, чтоб меня воспринимали как фронтовика: в боевых действиях с оружием в руках не участвовал.

На то есть причина: Стерненко с детства почти слеп на один глаз. Пенсия по инвалидности – небольшой, но постоянный источник его дохода. Решив, что с таким зрением стрелок из него плохой, Сергей решил посвятить себя борьбе за Украину в тылу. В широком смысле Стерненко попал на войну зимой 2013-го и никуда с нее не уходил.

Но вернемся к мировоззрению. Его одесский побратим Михаил Кузаконь утверждает: «Сергей никакой не ультраправый. Несмотря на молодость, он очень умеренный человек. Я бы охарактеризовал его как центриста с небольшим уклоном вправо». Самоидентификация самого Стерненко:

– Я правый с либеральными взглядами на экономику.

– Твоя либеральность в чем-то выражается?

– Конечно. Например, я не поддерживал инициативу проведения акции против казино в 2015 году. Считаю, что игорный бизнес надо легализовать, хотя он и должен регулироваться многими правилами…

– Стоп. Акцию проводил Правый сектор, а ты тогда руководил региональной ячейкой, не так ли?

Из дальнейших объяснений следует: нельзя все грехи одесского Правого сектора списывать на его руководителя. Во-первых, часть организации – служба безопасности – подчинялась не главе ячейки, а центру. Во-вторых, люди разные.

Первая чистка в рядах одесской организации произошла на втором году ее существования. И инициировал ее, по словам Стерненко, он сам. Вопрос в лоб:

– Правый сектор занимался крышеванием строек и не только строек?

– Нет. Никакого крышевания не было, но попытки были. Я сообщил об этом руководству, – Стерненко вновь морщится, – и руководство поступило по-своему: на время расследования, меня отстранили на месяц. Кстати, в этот месяц и прошла та акция против казино…

– А чем закончилось расследование?

– Меня восстановили в должности, а нескольких членов изгнали. Среди изгнанных был человек, который теперь обвиняет в крышевании и других грехах меня. Не исключено, что он это делает под давлением одесской полиции. Дело в том, что впоследствии этот персонаж выбросил из окна голую женщину и уже довольно долго находится в СИЗО…

Мы попросили Дмитрия Яроша, лидера Правого сектора в 2013-15 годах, прокомментировать внутреннее расследование в одесской ячейке и дать характеристику Сергею Стерненко. Ярош ответил, что с апреля 2014 года находился на фронте и не занимался структурами Правого сектора в тылу. По поводу характеристики: «Во время Майдана и событий 2-го и 4-го мая Сергей проявил себя достойно».

В том же 2015-м одесский Правый сектор оказался замешан в деле о похищении и пытках главы одесской ячейки партии «Родина» Сергея Щербича. Во время событий 2-го и 4-го мая партия «Родина» была чем-то вроде силового крыла «Русского мира». Ее лидер Игорь Марков до сих пор обвиняется в нанесении тяжких телесных повреждений майдановцам и скрывается от следствия за рубежом.

Сергей Щербич также принимал активное участие в тех событиях: по версии майдановцев, именно Щербич гнал автобусы с одесскими титушками на Киев. Правда ли это – мы не знаем, но учитывая, чем занимался актив «Родины», в это легко поверить.

В 2015-м Щербич продолжил свою карьеру – в качестве депутата райсовета. За несколько дней до вручения депутатского удостоверения, группа неизвестных в балаклавах надела на Щербича мешок и вывезла «на подвал». Из материалов дела следует, что его принуждали отказаться от депутатства: били, издевались, ранили из травматического оружия и отобрали 300 гривень. Щербич утверждает, что это дело рук членов Правого сектора и, в частности, Стерненко.

Стерненко свою причастность к данным событиям отрицает и утверждает, что Щербич специально не участвует в процессуальных действиях и не является в суд, чтобы на нем, то есть на Стерненко, это дело висело вечно.

Есть вопросы, которые вроде бы глупо задавать, но реакция собеседника все равно интересна:

– Ты похищал Щербича, издевался над ним?

– Нет. До Щербича у меня руки так и не дошли.

– Значит, ты способен на это?

Стерненко присуща специфическая честность. Кажется, он может говорить правду даже тогда, когда она ему невыгодна:

– Думаю, что каждый человек при определенных условиях способен на поступки, от которых будет стынуть в жилах кровь. Когда перед тобой условный Путин…

Вертит в руках чашку, успокаивается, выдыхает:

– В обычных обстоятельствах – нет.

– А великодушие по отношению к врагу… Или это слабость?

– 2 мая мы спасали людей из горящего Дома Профсоюза…

– Лично ты?

– Подвигали эти…

– Лестницы?

– Нет, каркас сцены…

– Можно ли сказать, что лично ты спас кого-то тогда?

– Минимум двух. И в Киеве, на Майдане…

– Что на Майдане?

– Там был такой момент, мы взяли в плен трех милиционеров, вели их за сцену, коробочку такую из щитов сделали, чтобы люди их не разорвали. Толпа нападает, ты им кричишь: «Они сами сдались! Они сами сдались!» Тогда настроение меняется, люди начинают хлопать. Проходишь метров пятьдесят и те, кто не слышали, что «сами сдались», начинают набрасываться. И ты опять кричишь: «Они сами сдались!» И так несколько раз.

– Последний вопрос: тебе не жалко Кузнецова?

– Нет.

Продолжение следует