ИСТОРИИ
Биологическая диверсия. Почему в Украине до сих пор нет своей вакцины от коронавируса
Автор: Тамара Балаева
Иллюстрации: Лидия Голоско
Иллюстрации: Лидия Голоско
ИСТОРИИ
Биологическая диверсия. Почему в Украине до сих пор нет своей вакцины от коронавируса
Автор: Тамара Балаева
Иллюстрации: Лидия Голоско
В октябре 2020 года на сайте Офиса президента появилось многообещающее сообщение: “Президенту представили результаты доклинической фазы исследования оригинального украинского кандидата в вакцины против COVID-19”. В тексте новости сообщалось: исследования проводились шесть месяцев и показали, что прототип вакцины “нейтрализует вирус COVID-19 в культуре инфицированных клеток человека”, а создается вакцина “на основе уникального подхода”. Президент Владимир Зеленский обещал поддерживать это направление, а тогдашний министр охраны здоровья
Максим Степанов – содействовать дальнейшим шагам в исследованиях.
С тех пор прошло почти два года. В Украине все еще нет отечественной вакцины от коронавируса, а ее разработка превратилась в настоящий детектив – ученые залезают в долги, чтобы проводить исследования, на собственном энтузиазме занимаются несколькими разработками сразу, а из-за отсутствия денег и поддержки в Украине ищут ресурсы в Европе, Китае и США. LIGA.net разбиралась, почему так происходит и может ли быть по-другому.
С тех пор прошло почти два года. В Украине все еще нет отечественной вакцины от коронавируса, а ее разработка превратилась в настоящий детектив – ученые залезают в долги, чтобы проводить исследования, на собственном энтузиазме занимаются несколькими разработками сразу, а из-за отсутствия денег и поддержки в Украине ищут ресурсы в Европе, Китае и США. LIGA.net разбиралась, почему так происходит и может ли быть по-другому.
В октябре 2020 года на сайте Офиса президента появилось многообещающее сообщение: “Президенту представили результаты доклинической фазы исследования оригинального украинского кандидата в вакцины против COVID-19”. В тексте новости сообщалось: исследования проводились шесть месяцев и показали, что прототип вакцины “нейтрализует вирус COVID-19 в культуре инфицированных клеток человека”, а создается вакцина “на основе уникального подхода”. Президент Владимир Зеленский обещал поддерживать это направление, а тогдашний министр охраны здоровья Максим Степанов – содействовать дальнейшим шагам в исследованиях.
С тех пор прошло почти два года. В Украине все еще нет отечественной вакцины от коронавируса, а ее разработка превратилась в настоящий детектив – ученые залезают в долги, чтобы проводить исследования, на собственном энтузиазме занимаются несколькими разработками сразу, а из-за отсутствия денег и поддержки в Украине ищут ресурсы в Европе, Китае и США. LIGA.net разбиралась, почему так происходит и может ли быть по-другому.
С тех пор прошло почти два года. В Украине все еще нет отечественной вакцины от коронавируса, а ее разработка превратилась в настоящий детектив – ученые залезают в долги, чтобы проводить исследования, на собственном энтузиазме занимаются несколькими разработками сразу, а из-за отсутствия денег и поддержки в Украине ищут ресурсы в Европе, Китае и США. LIGA.net разбиралась, почему так происходит и может ли быть по-другому.
Разработкой вакцины в Украине сейчас занимаются две группы исследователей из Национальной академии наук (НАН). Одна работает в Киеве, под руководством профессора Сергея Комиссаренко – директора Института биохимии имени Палладина и главы комиссии по биозащите при СНБО.
Вторая – во Львове. Ею руководит профессор Андрей Сибирный, директор Института биологии клеток.
Об обеих этих разработках в интернет изредка просачиваются новости. В основном в духе “перемоги” – о том, что в Польше начались испытания украинской вакцины, что для государства это приоритетное направление, а сами разработки вот-вот финишируют. На самом деле все не совсем так.
Об обеих этих разработках в интернет изредка просачиваются новости. В основном в духе “перемоги” – о том, что в Польше начались испытания украинской вакцины, что для государства это приоритетное направление, а сами разработки вот-вот финишируют. На самом деле все не совсем так.
Разработкой вакцины в Украине сейчас занимаются две группы исследователей из Национальной академии наук (НАН). Одна работает в Киеве, под руководством профессора Сергея Комиссаренко – директора Института биохимии имени Палладина и главы комиссии по биозащите при СНБО.
Вторая – во Львове. Ею руководит профессор Андрей Сибирный, директор Института биологии клеток. Об обеих этих разработках в интернет изредка просачиваются новости. В основном в духе “перемоги” – о том, что в Польше начались испытания украинской вакцины, что для государства это приоритетное направление, а сами разработки вот-вот финишируют. На самом деле все не совсем так.
Сибирный и Комиссаренко решили разрабатывать вакцины от коронавируса почти одновременно – весной 2020 года. Оба ученых следили за новостями и научными публикациями о коронавирусе. Сначала не восприняли новую болезнь всерьез и думали, что до Украины не дойдет – как в 2003 году не дошла атипичная пневмония, а в 2012 году – MERS.
– Но случилось не так, как мы думали, – рассказывает Андрей Сибирный по видеосвязи из Львова. – Коронавирус пришел в Украину, события развивались стремительно и, естественно, встал вопрос о вакцине. Мы с коллегами почти сразу решили, что попробуем разработать свою.
Сибирный тут же признается: он не вирусолог, всю жизнь занимался генной инженерией. Работал в основном с дрожжами.
– Большей частью мы в институте занимаемся молекулярной биологией – исследуем возможность созданий высокопродуктивных продуцентов (организмы, создающие из дешевых субстратов, например, глюкозы, соединения высокой стоимости – например, антибиотики, витамины. – Ред.) биоэтанола из отходов сельхозпроизводства – соломы, кукурузных початков, опилок, – рассказывает Сибирный. – Начали заниматься работами по преобразованию этих отходов в молочную кислоту. Из нее делают полилактат – биоразлагаемые полимеры. Чтобы не 20 млн лет разлагались, а год-два.
Также Сибирный занимается синтезом на дрожжах витамина В2. Это компонент для поливитаминов в фармакологии и одна из основных добавок для корма животных. И еще разрабатывает продуцент нового антибиотика.
– Больше десяти лет назад я создавал основной компонент вакцины против вирусного гепатита Б, – вспоминает Сибирный. – Это серьезная болезнь, от нее можно умереть. А кто не умирает, с высокой вероятностью может умереть от рака печени. Мы занимались этой разработкой по заказу американской фирмы – тоже на дрожжах. У меня есть научные публикации на эту тему. Та разработка и привела меня к вакцине от коронавируса. Мы решили сделать подобный продуцент поверхностного белка SARS-CoV-2 на дрожжах. Но в этой работе есть свои нюансы. А чтобы начать ее, нужны были деньги.
– Но случилось не так, как мы думали, – рассказывает Андрей Сибирный по видеосвязи из Львова. – Коронавирус пришел в Украину, события развивались стремительно и, естественно, встал вопрос о вакцине. Мы с коллегами почти сразу решили, что попробуем разработать свою.
Сибирный тут же признается: он не вирусолог, всю жизнь занимался генной инженерией. Работал в основном с дрожжами.
– Большей частью мы в институте занимаемся молекулярной биологией – исследуем возможность созданий высокопродуктивных продуцентов (организмы, создающие из дешевых субстратов, например, глюкозы, соединения высокой стоимости – например, антибиотики, витамины. – Ред.) биоэтанола из отходов сельхозпроизводства – соломы, кукурузных початков, опилок, – рассказывает Сибирный. – Начали заниматься работами по преобразованию этих отходов в молочную кислоту. Из нее делают полилактат – биоразлагаемые полимеры. Чтобы не 20 млн лет разлагались, а год-два.
Также Сибирный занимается синтезом на дрожжах витамина В2. Это компонент для поливитаминов в фармакологии и одна из основных добавок для корма животных. И еще разрабатывает продуцент нового антибиотика.
– Больше десяти лет назад я создавал основной компонент вакцины против вирусного гепатита Б, – вспоминает Сибирный. – Это серьезная болезнь, от нее можно умереть. А кто не умирает, с высокой вероятностью может умереть от рака печени. Мы занимались этой разработкой по заказу американской фирмы – тоже на дрожжах. У меня есть научные публикации на эту тему. Та разработка и привела меня к вакцине от коронавируса. Мы решили сделать подобный продуцент поверхностного белка SARS-CoV-2 на дрожжах. Но в этой работе есть свои нюансы. А чтобы начать ее, нужны были деньги.
Наука в поисках денег
Сергей Комиссаренко в начале 2020 года ночами читал научные публикации о коронавирусе в своем кабинете в Институте биохимии. И тоже надеялся, что до Украины новая болезнь не дойдет.
И тогда, и сейчас Комиссаренко возглавляет направление медико-биологических наук в НАН Украины. Он курирует семь научно-исследовательских институтов – пять в Киеве, один в Харькове и Институт биологии клеток во Львове. Также он – глава отдела молекулярной иммунологии в президиуме Академии наук. Совмещать удобно: между его кабинетом в Институте биохимии и научной лабораторией – всего 15 шагов, хотя здания находятся на разных улицах.
– Большим событием для ученых стало, когда 11 января 2020 года китайские исследователи опубликовали полную структуру РНК-генома нового вируса, – говорит Комиссаренко. – Это значило, что теперь можно набрать в компьютере эту структуру – и увидеть уникальность последовательности нуклеотидов, чем этот вирус отличается от других и из чего состоит. Если переводить на простой язык, это как фразы. Вот вы открываете книгу, читаете несколько строчек и понимаете, что перед вами Дюма.
Когда в открытом доступе появилась структура генома вируса, это дало возможность быстро создать диагностику – тесты на коронавирус. Первые разработали уже через неделю, а чуть позже их начали делать во всем мире. Дальше ученые начали искать лекарство от коронавируса – думали, это займет пару месяцев, но исследования не дали быстрый результат. И параллельно занялись разработкой вакцины.
– Было понятно, что если делать вакцину традиционными методами, на это уйдут годы, – продолжает Комиссаренко. – Но есть современные методы, на основе нуклеиновых кислот – ДНК и РНК. У ученых, которые занялись разработкой, уже был опыт создания РНК- и ДНК-вакцин. Оставалось только адаптировать их под новый вирус. Поэтому, например, Moderna создала структуру своей вакцины в компьютере за три дня – ученые просто просчитали, что нужно изменить в вакцине, которую уже делали от эболы. Это было в январе, а 16 марта вакцину уже ввели первому добровольцу – начался первый этап клинических испытаний.
мРНК-вакцины Moderna и Pfizer разрабатывали одновременно. Зарегистрировали их по упрощенной процедуре еще в том же 2020 году – что стало огромным успехом, ведь были опасения, что ждать вакцины придется не меньше года. Чуть позже зарегистрировали ДНК-вакцину AstraZeneca.
– Во всем мире на разработку и исследования вакцин выделяли огромные деньги, – объясняет Комиссаренко. – Только при Трампе США выделили на их создание около $14 млрд. Частично – на производство AstraZeneca, частично – на Moderna. Кстати, бюджет института аллергии и инфекционных болезней NIH, который занимался разработкой вакцины для компании Moderna, – $7 млрд в год. Так и появились эти вакцины.
И тогда, и сейчас Комиссаренко возглавляет направление медико-биологических наук в НАН Украины. Он курирует семь научно-исследовательских институтов – пять в Киеве, один в Харькове и Институт биологии клеток во Львове. Также он – глава отдела молекулярной иммунологии в президиуме Академии наук. Совмещать удобно: между его кабинетом в Институте биохимии и научной лабораторией – всего 15 шагов, хотя здания находятся на разных улицах.
– Большим событием для ученых стало, когда 11 января 2020 года китайские исследователи опубликовали полную структуру РНК-генома нового вируса, – говорит Комиссаренко. – Это значило, что теперь можно набрать в компьютере эту структуру – и увидеть уникальность последовательности нуклеотидов, чем этот вирус отличается от других и из чего состоит. Если переводить на простой язык, это как фразы. Вот вы открываете книгу, читаете несколько строчек и понимаете, что перед вами Дюма.
Когда в открытом доступе появилась структура генома вируса, это дало возможность быстро создать диагностику – тесты на коронавирус. Первые разработали уже через неделю, а чуть позже их начали делать во всем мире. Дальше ученые начали искать лекарство от коронавируса – думали, это займет пару месяцев, но исследования не дали быстрый результат. И параллельно занялись разработкой вакцины.
– Было понятно, что если делать вакцину традиционными методами, на это уйдут годы, – продолжает Комиссаренко. – Но есть современные методы, на основе нуклеиновых кислот – ДНК и РНК. У ученых, которые занялись разработкой, уже был опыт создания РНК- и ДНК-вакцин. Оставалось только адаптировать их под новый вирус. Поэтому, например, Moderna создала структуру своей вакцины в компьютере за три дня – ученые просто просчитали, что нужно изменить в вакцине, которую уже делали от эболы. Это было в январе, а 16 марта вакцину уже ввели первому добровольцу – начался первый этап клинических испытаний.
мРНК-вакцины Moderna и Pfizer разрабатывали одновременно. Зарегистрировали их по упрощенной процедуре еще в том же 2020 году – что стало огромным успехом, ведь были опасения, что ждать вакцины придется не меньше года. Чуть позже зарегистрировали ДНК-вакцину AstraZeneca.
– Во всем мире на разработку и исследования вакцин выделяли огромные деньги, – объясняет Комиссаренко. – Только при Трампе США выделили на их создание около $14 млрд. Частично – на производство AstraZeneca, частично – на Moderna. Кстати, бюджет института аллергии и инфекционных болезней NIH, который занимался разработкой вакцины для компании Moderna, – $7 млрд в год. Так и появились эти вакцины.
“Мы не знали, как хорошо сделать мРНК-вакцину, поэтому выбрали другую”
Комиссаренко как глава комиссии по биозащите при СНБО еще в начале 2020 года начал вести переговоры с украинскими институтами, которые занимаются синтезом лекарств. Речь шла о возможном синтезе в Украине одного из противовирусных препаратов, который в то время считался эффективным от коронавируса. Препарат запатентован, и Комиссаренко хотел найти путь синтеза, который не повторял бы уже существующую разработку. В институте ответили, что сделать это сложно, переговоры шли медленно. В их процессе появились научные работы о неэффективности этого препарата. Вопрос отпал сам собой, и Комиссаренко подумал: “Раз с лекарствами не выходит, нужно сделать вакцину. Во всем мире начинается гонка по ее созданию. Почему бы и нам не попробовать?”.
– За мРНК-вакцину решили не браться – мы не знали, как сделать ее хорошо, – рассказывает профессор. – Да, структура генома вируса есть в открытом доступе, но там много скрытых нюансов, так называемых ноу-хау. Технология вакцины запатентована, и чтобы узнать некоторые вещи, нужно заплатить большие деньги. Например, Moderna недавно продала Японии технологию за $1 млрд. Но Украина никому не дала бы миллиард, это понятно. Мы знали, как сделать субъединичную вакцину, используя протеины поверхности вируса. И весной 2020 года решили заняться ею.
В субъединичных вакцинах используются специфические фрагменты вируса, которые должна распознать иммунная система. В качестве таких фрагментов могут быть белки или сахара. В случае разработки Комиссаренко это белок – протеин. Большинство вакцин из календаря детских прививок – субъединичные. Например, от коклюша, столбняка, дифтерии и менингококкового менингита.
На разработку субъединичной вакцины нужны были деньги. У Института биохимии их не было. Плюс ко всему, институт не имеет права заниматься разработками, которые не записаны в плане на несколько лет вперед. Комиссаренко говорит об этих трудностях и тут же делает лирическое отступление с вкраплениями политики:
– Настоящая наука – это когда вы ищете новое, еще никому неизвестное, поэтому результаты поиска трудно предсказать. Это понятно? А когда Верховная Рада говорит: “Объясните, пожалуйста, над чем вы сейчас работаете, что из этого получится и что это даст для народного хозяйства” – это не наука, а ее приложение к чему-то. Наука – поиск новых знаний. Ты примерно знаешь, что ищешь, пытаешься найти, но что получишь – не знаешь.
– За мРНК-вакцину решили не браться – мы не знали, как сделать ее хорошо, – рассказывает профессор. – Да, структура генома вируса есть в открытом доступе, но там много скрытых нюансов, так называемых ноу-хау. Технология вакцины запатентована, и чтобы узнать некоторые вещи, нужно заплатить большие деньги. Например, Moderna недавно продала Японии технологию за $1 млрд. Но Украина никому не дала бы миллиард, это понятно. Мы знали, как сделать субъединичную вакцину, используя протеины поверхности вируса. И весной 2020 года решили заняться ею.
В субъединичных вакцинах используются специфические фрагменты вируса, которые должна распознать иммунная система. В качестве таких фрагментов могут быть белки или сахара. В случае разработки Комиссаренко это белок – протеин. Большинство вакцин из календаря детских прививок – субъединичные. Например, от коклюша, столбняка, дифтерии и менингококкового менингита.
На разработку субъединичной вакцины нужны были деньги. У Института биохимии их не было. Плюс ко всему, институт не имеет права заниматься разработками, которые не записаны в плане на несколько лет вперед. Комиссаренко говорит об этих трудностях и тут же делает лирическое отступление с вкраплениями политики:
– Настоящая наука – это когда вы ищете новое, еще никому неизвестное, поэтому результаты поиска трудно предсказать. Это понятно? А когда Верховная Рада говорит: “Объясните, пожалуйста, над чем вы сейчас работаете, что из этого получится и что это даст для народного хозяйства” – это не наука, а ее приложение к чему-то. Наука – поиск новых знаний. Ты примерно знаешь, что ищешь, пытаешься найти, но что получишь – не знаешь.
“Моя репутация подмочена капитально”
Как раз когда Сибирный и Комиссаренко независимо друг от друга решили заняться разработкой вакцин от коронавируса, Национальный фонд исследований Украины объявил конкурс на грант “Наука для безопасности человека и общества”. Подать заявки можно было с середины мая по середину июня 2020 года. Бюджет фонда на всех победителей был 100 млн грн. Академики описали свои проекты и оба выиграли. Комиссаренко – чуть больше 7 млн грн, Сибирный – около 10 млн. Первые деньги обоим пришли только в октябре. Но работа в лабораториях началась раньше – за счет собственных резервов.
Сибирный подробно и увлеченно рассказывает об этапах работы над вакциной. Сыплет терминами, хотя и старается говорить доступно:
– Дрожжи гликозилируют белки, но делают это по грибному типу, а не по человеческому, – пытается объяснить Сибирный. – Поэтому мы вели работу на двух штаммах дрожжей – как бы это сказать, очеловеченных. По-научному такие дрожжи называются гуманизированными. Один из этих штаммов сделали американцы, я купил. А второй вид дрожжей мне подарила коллега из Сеула. В итоге более перспективными оказались дрожжи, которые я купил – на них образовывалось больше белка.
Чтобы сделать вакцину, команда Сибирного хотела синтезировать на дрожжах белок-шипа – один из структурных белков SARS-COV-2, которым вирус связывается с рецептором на поверхности клеток человеческих легких. Антитела, защищающие организм от коронавируса, тоже в первую очередь связываются с белком-шипа. Сначала нужно было сделать синтез гена, кодирующего белок-шипа. Синтез нужно было провести химическим путем, и по заказу Сибирного это сделали на фирме в Германии. В итоге ученые получили дрожжи, которые синтезируют фрагменты белка-шипа коронавируса.
– Но у дрожжей есть около 2000 своих белков и еще дополнительно белок вируса, – Сибирный увлекается и будто пересказывает приключенческий фильм. – Нужно было отделить его от 2000 собственных! Это очень сложно, почти невозможно. Мы подумали: намного лучше будет, если дрожжи пусть себе остаются дрожжами, а этот чужеродный вирусный белок будут выбрасывать во внешнюю среду. И тут у нас возникла большая проблема. Мы делали все правильно, но белок не выбрасывался, представляете?
Пришлось идти сложным путем и отделять вирусный белок от 2000 дрожжевых. Это было долго и муторно, но ученые справились. Сибирный подробно рассказывает, с какими еще научными проблемами они столкнулись во время работы над вакциной. Хотя он старается говорить просто, без подготовки его не понять. Звучат слова и словосочетания “рецептор-связывающий домен”, “продуцент”, “аминокислотные остатки”, “секреторный вариант”, “вирусоподобные частички”.
Сибирный подробно и увлеченно рассказывает об этапах работы над вакциной. Сыплет терминами, хотя и старается говорить доступно:
– Дрожжи гликозилируют белки, но делают это по грибному типу, а не по человеческому, – пытается объяснить Сибирный. – Поэтому мы вели работу на двух штаммах дрожжей – как бы это сказать, очеловеченных. По-научному такие дрожжи называются гуманизированными. Один из этих штаммов сделали американцы, я купил. А второй вид дрожжей мне подарила коллега из Сеула. В итоге более перспективными оказались дрожжи, которые я купил – на них образовывалось больше белка.
Чтобы сделать вакцину, команда Сибирного хотела синтезировать на дрожжах белок-шипа – один из структурных белков SARS-COV-2, которым вирус связывается с рецептором на поверхности клеток человеческих легких. Антитела, защищающие организм от коронавируса, тоже в первую очередь связываются с белком-шипа. Сначала нужно было сделать синтез гена, кодирующего белок-шипа. Синтез нужно было провести химическим путем, и по заказу Сибирного это сделали на фирме в Германии. В итоге ученые получили дрожжи, которые синтезируют фрагменты белка-шипа коронавируса.
– Но у дрожжей есть около 2000 своих белков и еще дополнительно белок вируса, – Сибирный увлекается и будто пересказывает приключенческий фильм. – Нужно было отделить его от 2000 собственных! Это очень сложно, почти невозможно. Мы подумали: намного лучше будет, если дрожжи пусть себе остаются дрожжами, а этот чужеродный вирусный белок будут выбрасывать во внешнюю среду. И тут у нас возникла большая проблема. Мы делали все правильно, но белок не выбрасывался, представляете?
Пришлось идти сложным путем и отделять вирусный белок от 2000 дрожжевых. Это было долго и муторно, но ученые справились. Сибирный подробно рассказывает, с какими еще научными проблемами они столкнулись во время работы над вакциной. Хотя он старается говорить просто, без подготовки его не понять. Звучат слова и словосочетания “рецептор-связывающий домен”, “продуцент”, “аминокислотные остатки”, “секреторный вариант”, “вирусоподобные частички”.
“В Гданьске проверили 20 препаратов и выяснили, что шесть из них – очень иммуногенные”
Когда один из этапов работы был закончен, нужно было проверить иммуногенны ли препараты, которые сделали львовяне. То есть вызывает ли прототип вакцины иммунный ответ.
– И тут начались не научные проблемы. Всю иммунологическую работу должны были делать киевляне, – Сибирный не хочет говорить, кто именно. – Но они ее не сделали, отнеслись как-то не совсем серьезно. И я нашел поляков.
Сибирный уже 25 лет преподает в Жешуве – маленьком польском городке недалеко от украинской границы. За такой долгий срок он раззнакомился с коллегами со всей Польши.
– В Гданьске есть один академик, он согласился проверить препараты на иммуногенность и провести другие исследования, – рассказывает Сибирный. – Конечно, за это нужно было заплатить – около 700 000 грн. Я написал письмо премьер-министру Денису Шмыгалю, но оно не дошло – в Кабмине много коридоров, и где-то в них оно потерялось. Потом связался с Фондом исследований, который выделил нам грант, и они сказали: делайте договор с Гданьским университетом, мы перекинем часть денег из вашего гранта туда. Мы сделали договор. Они говорят: “Плохо. Переделывайте”. Попросили еще дополнительные документы из Гданьска. В итоге все сделали, а потом в Фонде ответили, что они запрещают перебрасывать деньги.
Сибирный кипятится: он пообещал польским коллегам, что деньги будут, они поверили и уже провели часть исследований. А Фонд вычел 700 000 грн из гранта и вернул в бюджет.
– Моя репутация подмочена капитально. Мне больше не будут доверять! – Сибирный размахивает руками в окошке Zoom. Но быстро возвращается к рабочим моментам. – Мы передали в Гданьск 20 препаратов, и поляки выяснили, что шесть из них – очень иммуногенные. То есть вызывают синтез большого количества антител. Это очень хорошо, но не до конца. Ведь некоторые антитела могут быть не специфичными именно к коронавирусу.
Чтобы провести следующий этап исследований и выяснить, как прототип вакцины действует на коронавирус, нужно провести испытания на нем – вырастить вирус в контролируемых условиях в лаборатории и получить определенную его концентрацию. Такие опыты проводят в лабораториях третьего уровня биобезопасности – BSL-3. В Украине таких лабораторий нет, а значит, доклинические исследования провести нельзя.
– И тут начались не научные проблемы. Всю иммунологическую работу должны были делать киевляне, – Сибирный не хочет говорить, кто именно. – Но они ее не сделали, отнеслись как-то не совсем серьезно. И я нашел поляков.
Сибирный уже 25 лет преподает в Жешуве – маленьком польском городке недалеко от украинской границы. За такой долгий срок он раззнакомился с коллегами со всей Польши.
– В Гданьске есть один академик, он согласился проверить препараты на иммуногенность и провести другие исследования, – рассказывает Сибирный. – Конечно, за это нужно было заплатить – около 700 000 грн. Я написал письмо премьер-министру Денису Шмыгалю, но оно не дошло – в Кабмине много коридоров, и где-то в них оно потерялось. Потом связался с Фондом исследований, который выделил нам грант, и они сказали: делайте договор с Гданьским университетом, мы перекинем часть денег из вашего гранта туда. Мы сделали договор. Они говорят: “Плохо. Переделывайте”. Попросили еще дополнительные документы из Гданьска. В итоге все сделали, а потом в Фонде ответили, что они запрещают перебрасывать деньги.
Сибирный кипятится: он пообещал польским коллегам, что деньги будут, они поверили и уже провели часть исследований. А Фонд вычел 700 000 грн из гранта и вернул в бюджет.
– Моя репутация подмочена капитально. Мне больше не будут доверять! – Сибирный размахивает руками в окошке Zoom. Но быстро возвращается к рабочим моментам. – Мы передали в Гданьск 20 препаратов, и поляки выяснили, что шесть из них – очень иммуногенные. То есть вызывают синтез большого количества антител. Это очень хорошо, но не до конца. Ведь некоторые антитела могут быть не специфичными именно к коронавирусу.
Чтобы провести следующий этап исследований и выяснить, как прототип вакцины действует на коронавирус, нужно провести испытания на нем – вырастить вирус в контролируемых условиях в лаборатории и получить определенную его концентрацию. Такие опыты проводят в лабораториях третьего уровня биобезопасности – BSL-3. В Украине таких лабораторий нет, а значит, доклинические исследования провести нельзя.
"Трансгенных мышей нужно везти из США. Одна мышь стоит 180 евро"
– В Гданьске таких лабораторий тоже нет, но есть одна в Кракове. Профессор оттуда мне говорит: “У меня своих проектов – выше крыши, а тут ваш, еще и без денег”, – Сибирный проводит рукой по лбу. – Но один или два опыта на мышах он все равно провел, хотя и не со всеми препаратами.
Все эти исследования показали такой результат: сконструированные во львовской лаборатории дрожжи синтезируют белки коронавируса или его вирусоподобные частички. Они вызывают появление антител в организмах мышей, а эти антитела нейтрализуют связывание белка коронавируса с рецептором на человеческой клетке и блокируют размножение коронавируса на клетках обезьян. То есть прототип вакцины на этом этапе исследований оказался эффективным.
Сибирный называет проделанную работу лабораторными исследованиями. Доклинические нужно проводить на живых организмах. Планировалось делать это на трансгенных мышах. Обычные мыши нечувствительны к коронавирусу, проводить на них опыты не имеет смысла. Искусственно выведенные трансгенные мыши заболевают ковидом, у них повышается температура, развивается воспаление легких. Все как у людей.
– Трансгенных мышей нет ни в Украине, ни в Польше. Такую мышь нужно везти из США, и потом заражать ее коронавирусом, – говорит Сибирный. – Но одна мышь стоит 180 евро… Одним словом, решить этот вопрос без денег не удалось.
Академик рассказывал об исследованиях и своих приключениях во время них на одном дыхании. А потом внезапно замолчал, вздохнул и сообщил: “Я бы сказал, на этом наш проект и закончился. Я обращался к министру здравоохранения и к его заму по поводу продолжения. Они ответили, что планов по масштабированию проекта у них нет”.
Все эти исследования показали такой результат: сконструированные во львовской лаборатории дрожжи синтезируют белки коронавируса или его вирусоподобные частички. Они вызывают появление антител в организмах мышей, а эти антитела нейтрализуют связывание белка коронавируса с рецептором на человеческой клетке и блокируют размножение коронавируса на клетках обезьян. То есть прототип вакцины на этом этапе исследований оказался эффективным.
Сибирный называет проделанную работу лабораторными исследованиями. Доклинические нужно проводить на живых организмах. Планировалось делать это на трансгенных мышах. Обычные мыши нечувствительны к коронавирусу, проводить на них опыты не имеет смысла. Искусственно выведенные трансгенные мыши заболевают ковидом, у них повышается температура, развивается воспаление легких. Все как у людей.
– Трансгенных мышей нет ни в Украине, ни в Польше. Такую мышь нужно везти из США, и потом заражать ее коронавирусом, – говорит Сибирный. – Но одна мышь стоит 180 евро… Одним словом, решить этот вопрос без денег не удалось.
Академик рассказывал об исследованиях и своих приключениях во время них на одном дыхании. А потом внезапно замолчал, вздохнул и сообщил: “Я бы сказал, на этом наш проект и закончился. Я обращался к министру здравоохранения и к его заму по поводу продолжения. Они ответили, что планов по масштабированию проекта у них нет”.
Мечты об украинской мРНК-вакцине
Сергей Комиссаренко более сдержан в рассказах о своей разработке. И подчеркивает, что, в отличие от Сибирного, который даже в конкурсном проекте Фонда исследований заявлял о “разработке вакцины”, его команда называет свою работу прототипом вакцины, ее моделью.
– Мы работали больше года и создали основу для вакцины, разработали методы, – объясняет Комиссаренко. – А чтобы наша разработка стала вакциной, нужно убедиться, что она защищает животных и людей от заражения вирусом. Но в Украине нет лабораторий, где мы можем это проверить. Да и денег у нас нет. Поэтому сейчас я ищу возможность сделать это бесплатно через ВОЗ или, возможно, Институт Роберта Коха в Германии.
Комиссаренко объясняет собственную сдержанность так: в мире ученых не принято афишировать свою научную работу и ее результаты, пока нет уверенности, что она работает. Ученый намекает: одно из украинских предприятий заинтересовалось его разработкой и, возможно, будет производить будущую вакцину, если она окажется эффективной. Сейчас это предприятие на свои деньги проводит исследования на иммуногенность. Финансирование от гранта уже закончилось.
– Грант был 7 млн. Самой большой статьей расходов стала покупка оборудования и реактивов, – говорит Комиссаренко. – Если бы денег было больше, мы могли бы, например, пригласить зарубежных ученых. В Таиланде развивают медико-биологические науки на неплохом уровне. Они пригласили к себе известного американского ученого из Филадельфийского университета, который занимается созданием мРНК-вакцин. Он приехал, и в Таиланде создали мРНК-вакцину.
Профессор не дает четкий ответ на вопрос, сколько нужно денег, чтобы сделать вакцину. Говорит, что по одним подсчетам – это 2,5-3 млрд грн, по другим, сделанным еще до пандемии, – $3,5-4 млрд. В обе эти суммы входит создание прототипа вакцины, все исследования и производство.
На этом история с субъединичной вакциной Комиссаренко, как и с вакциной Сибирного, пока заканчивается. Но у обоих есть новые идеи. Комиссаренко хочет сделать в Украине мРНК-вакцину.
– Мы работали больше года и создали основу для вакцины, разработали методы, – объясняет Комиссаренко. – А чтобы наша разработка стала вакциной, нужно убедиться, что она защищает животных и людей от заражения вирусом. Но в Украине нет лабораторий, где мы можем это проверить. Да и денег у нас нет. Поэтому сейчас я ищу возможность сделать это бесплатно через ВОЗ или, возможно, Институт Роберта Коха в Германии.
Комиссаренко объясняет собственную сдержанность так: в мире ученых не принято афишировать свою научную работу и ее результаты, пока нет уверенности, что она работает. Ученый намекает: одно из украинских предприятий заинтересовалось его разработкой и, возможно, будет производить будущую вакцину, если она окажется эффективной. Сейчас это предприятие на свои деньги проводит исследования на иммуногенность. Финансирование от гранта уже закончилось.
– Грант был 7 млн. Самой большой статьей расходов стала покупка оборудования и реактивов, – говорит Комиссаренко. – Если бы денег было больше, мы могли бы, например, пригласить зарубежных ученых. В Таиланде развивают медико-биологические науки на неплохом уровне. Они пригласили к себе известного американского ученого из Филадельфийского университета, который занимается созданием мРНК-вакцин. Он приехал, и в Таиланде создали мРНК-вакцину.
Профессор не дает четкий ответ на вопрос, сколько нужно денег, чтобы сделать вакцину. Говорит, что по одним подсчетам – это 2,5-3 млрд грн, по другим, сделанным еще до пандемии, – $3,5-4 млрд. В обе эти суммы входит создание прототипа вакцины, все исследования и производство.
На этом история с субъединичной вакциной Комиссаренко, как и с вакциной Сибирного, пока заканчивается. Но у обоих есть новые идеи. Комиссаренко хочет сделать в Украине мРНК-вакцину.
“Наша вакцина может не работать на вариантах вируса, которые еще появятся”
– Появился омикрон, и он очень отличается от уханьского варианта коронавируса, с которого все начиналось, – говорит академик. – Поэтому наша субъединичная вакцина может оказаться очень слабой против омикрона или вообще не работать на вариантах вируса, которые еще могут появиться. В мРНК-вакцину можно легко вносить изменения, подстраивая ее под разные варианты вируса.
Комиссаренко рассказывает: ВОЗ сейчас помогает создавать мРНК-вакцину Южной Африке. Он был на вебинаре на эту тему и начал вести переговоры, чтобы Украину тоже включили в проект, и наши ученые могли научиться создавать мРНК-вакцины.
– Я ищу разные варианты. Один из них – чтобы президент Украины договорился с президентом США, и тот уговорил Moderna передать нам технологию бесплатно, – говорит Комиссаренко. – Но даже в таком случае нужно оборудование, реагенты, время ученых. Все это стоит много денег. Нечто подобное было, когда президенты Франции, ЮАР и генеральный директор ВОЗ в июне прошлого года договорились создавать мРНК-вакцину для ЮАР. Для этого в Южно-Африканской республике создали фонд примерно в $60-90 млн. В финансировании участвует благотворительный фонд Билла и Мелинды Гейтс, международные организации, плюс государственные деньги, и уже есть первые результаты по созданию мРНК-вакцины. Комиссаренко планирует встречу руководства Академии наук с руководством МОЗ – ведь, чтобы начать работу над новой вакциной, нужен социальный заказ, а сделать его может только МОЗ.
– Но у них может быть другое мнение. Возможно, они хотят покупать вакцину, – рассуждает Комиссаренко. – Я хочу убедить их, что создание собственной мРНК-вакцины должно быть частью государственной политики, нашей стратегической целью.
Комиссаренко рассказывает: ВОЗ сейчас помогает создавать мРНК-вакцину Южной Африке. Он был на вебинаре на эту тему и начал вести переговоры, чтобы Украину тоже включили в проект, и наши ученые могли научиться создавать мРНК-вакцины.
– Я ищу разные варианты. Один из них – чтобы президент Украины договорился с президентом США, и тот уговорил Moderna передать нам технологию бесплатно, – говорит Комиссаренко. – Но даже в таком случае нужно оборудование, реагенты, время ученых. Все это стоит много денег. Нечто подобное было, когда президенты Франции, ЮАР и генеральный директор ВОЗ в июне прошлого года договорились создавать мРНК-вакцину для ЮАР. Для этого в Южно-Африканской республике создали фонд примерно в $60-90 млн. В финансировании участвует благотворительный фонд Билла и Мелинды Гейтс, международные организации, плюс государственные деньги, и уже есть первые результаты по созданию мРНК-вакцины. Комиссаренко планирует встречу руководства Академии наук с руководством МОЗ – ведь, чтобы начать работу над новой вакциной, нужен социальный заказ, а сделать его может только МОЗ.
– Но у них может быть другое мнение. Возможно, они хотят покупать вакцину, – рассуждает Комиссаренко. – Я хочу убедить их, что создание собственной мРНК-вакцины должно быть частью государственной политики, нашей стратегической целью.
“Производить вакцину будем за границей”
Команда Андрея Сибирного с сентября 2021 года тоже занимается новой разработкой – пероральной вакцины (в виде спрея) от коронавируса на основе дрожжей. Работают без финансирования, но прототип уже готов.
– От ковида таких вакцин пока нет, но уже есть китайские и американские публикации на эту тему, – говорит Сибирный. – Часто такие вакцины используют в птицеводстве. Есть серьезные вирусные болезни, от которых цыплята массово дохнут. Не будут же каждому делать укол – просто распыляют вакцину в курятнике, цыплята дышат и не заболевают.
Ученый утверждает, что технология его новой вакцины может удешевить продукт в производстве как минимум в 10, а может, и в 100 раз. Но в любом случае, речь идет о миллионах, если не десятках миллионов евро – на клинические исследования и производство.
– Очищать белок, как нужно для нашей первой вакцины, – сложно и дорого, – объясняет Сибирный. – А для пероральной вакцины, по сути, нужны только дрожжи. Украина выпускает полно дрожжей, во Львове есть завод, он производит 60% украинских дрожжей и экспортирует их за границу.
В доклинических исследованиях пероральной вакцины, говорит академик, можно пропустить этап мышей и испытывать сразу на хомяках, а потом на обезьянах. Но вопрос снова в искусственно выведенном коронавирусе, который может быть только в лаборатории третьего уровня безопасности, а в Украине такой нет.
– От ковида таких вакцин пока нет, но уже есть китайские и американские публикации на эту тему, – говорит Сибирный. – Часто такие вакцины используют в птицеводстве. Есть серьезные вирусные болезни, от которых цыплята массово дохнут. Не будут же каждому делать укол – просто распыляют вакцину в курятнике, цыплята дышат и не заболевают.
Ученый утверждает, что технология его новой вакцины может удешевить продукт в производстве как минимум в 10, а может, и в 100 раз. Но в любом случае, речь идет о миллионах, если не десятках миллионов евро – на клинические исследования и производство.
– Очищать белок, как нужно для нашей первой вакцины, – сложно и дорого, – объясняет Сибирный. – А для пероральной вакцины, по сути, нужны только дрожжи. Украина выпускает полно дрожжей, во Львове есть завод, он производит 60% украинских дрожжей и экспортирует их за границу.
В доклинических исследованиях пероральной вакцины, говорит академик, можно пропустить этап мышей и испытывать сразу на хомяках, а потом на обезьянах. Но вопрос снова в искусственно выведенном коронавирусе, который может быть только в лаборатории третьего уровня безопасности, а в Украине такой нет.
“За границей могут заинтересоваться нашей разработкой, ведь у нас есть то, чего нет у них”
– Коллега из Кракова, с которым мы сотрудничали в прошлый раз, занят. Подобные исследования чаще всего проводят в развитых странах, – Сибирный начинает говорить быстрее и будто прикидывает варианты на ходу. – Но я нашел научные публикации на эту тему. Авторы разрабатывают свои вакцины – не пероральные, и сейчас как раз тестируют их на животных. Я думаю, они могут заинтересоваться нашей разработкой, ведь у нас есть то, чего нет у них.
Сибирный планирует написать письма иностранным коллегам, рассказать о своих разработках, не выдавая секретов, и попросить их бесплатно провести доклинические исследования – на трансгенных мышах, хомяках, а потом, возможно, и на обезьянах.
– А если никто не согласится проводить исследования бесплатно?
– Можно, конечно, поступить иначе. Ждать, пока в Украине появится лаборатория, где можно работать с коронавирусом. Хотя даже когда она появится, доклинические исследования все равно нужно заканчивать на макаках. А виварий с макаками у нас вряд ли появится в ближайшее время. Все равно нужно везти материал за границу.
Сибирный то начинает мечтать о производстве пероральной вакцины – говорит, что можно организовать его во Львове, местный дрожжевой завод заинтересован. То говорит, что не представляет, как проводить клинические исследования на людях – нужно много вакцинного материала и добровольцев, которым платят деньги за участие в эксперименте, врачи.
– Думаю, Украина ни за что платить не будет, – говорит Сибирный. – В декабре я был на совещании в МОЗ и спросил у главного санитарного врача Игоря Кузина, как министерство будет финансировать работы по вакцинам. Он ответил, что таких планов нет, поскольку у них есть соглашение по CoronaVac в Харькове – его будут привозить в Украину и фасовать на местном предприятии. Видимо, министерство считает, что на этом оно свою функцию выполнило.
Сибирный планирует написать письма иностранным коллегам, рассказать о своих разработках, не выдавая секретов, и попросить их бесплатно провести доклинические исследования – на трансгенных мышах, хомяках, а потом, возможно, и на обезьянах.
– А если никто не согласится проводить исследования бесплатно?
– Можно, конечно, поступить иначе. Ждать, пока в Украине появится лаборатория, где можно работать с коронавирусом. Хотя даже когда она появится, доклинические исследования все равно нужно заканчивать на макаках. А виварий с макаками у нас вряд ли появится в ближайшее время. Все равно нужно везти материал за границу.
Сибирный то начинает мечтать о производстве пероральной вакцины – говорит, что можно организовать его во Львове, местный дрожжевой завод заинтересован. То говорит, что не представляет, как проводить клинические исследования на людях – нужно много вакцинного материала и добровольцев, которым платят деньги за участие в эксперименте, врачи.
– Думаю, Украина ни за что платить не будет, – говорит Сибирный. – В декабре я был на совещании в МОЗ и спросил у главного санитарного врача Игоря Кузина, как министерство будет финансировать работы по вакцинам. Он ответил, что таких планов нет, поскольку у них есть соглашение по CoronaVac в Харькове – его будут привозить в Украину и фасовать на местном предприятии. Видимо, министерство считает, что на этом оно свою функцию выполнило.
“Украина ни за что платить не будет”
По словам Сибирного, в конце прошлого года он встречался с министром здравоохранения Виктором Ляшко и говорил ему об пероральной вакцине. Министр ответил: “Это интересно. Присылайте письмо с подробностями проекта”. В начале декабря ученый отправил письмо в электронном и бумажном вариантах, но ответ так и не получил.
– Я сто раз звонил ему по мобилке, он не отвечал, – вспоминает Сибирный. – Набрал секретаря. Она ответила, что министр получил проект, а отвечает он или нет – его дело. Из этого я делаю вывод, что государство не заинтересовано.
Если Сибирному удастся договориться и провести все фазы исследований за границей, а его вакцина окажется эффективной, то, учитывая ее преимущество в цене, дело может дойти до производства.
– Но и производить мы тогда будем за границей, к Украине разработка не будет иметь никакого отношения. На данном этапе государство не сделало для пероральной вакцины ничего, разве что украинские граждане работали над вакциной без финансирования, – говорит Сибирный.
Сейчас он готовит патенты на оба свои прототипа вакцины – в Украине и Европе. Патент на первую вакцину будет совместным с академиком из Гданьска – так Сибирный пытается компенсировать 700 000 грн, которые Национальный фонд исследований обещал заплатить за опыты, но не заплатил. Дальше в планах – научная публикация и переговоры с зарубежными коллегами.
– Я сто раз звонил ему по мобилке, он не отвечал, – вспоминает Сибирный. – Набрал секретаря. Она ответила, что министр получил проект, а отвечает он или нет – его дело. Из этого я делаю вывод, что государство не заинтересовано.
Если Сибирному удастся договориться и провести все фазы исследований за границей, а его вакцина окажется эффективной, то, учитывая ее преимущество в цене, дело может дойти до производства.
– Но и производить мы тогда будем за границей, к Украине разработка не будет иметь никакого отношения. На данном этапе государство не сделало для пероральной вакцины ничего, разве что украинские граждане работали над вакциной без финансирования, – говорит Сибирный.
Сейчас он готовит патенты на оба свои прототипа вакцины – в Украине и Европе. Патент на первую вакцину будет совместным с академиком из Гданьска – так Сибирный пытается компенсировать 700 000 грн, которые Национальный фонд исследований обещал заплатить за опыты, но не заплатил. Дальше в планах – научная публикация и переговоры с зарубежными коллегами.
Частные разработки вакцин
В 2020 году в Украине начинала заниматься разработкой вакцины от коронавируса еще одна группа ученых. Это была частная разработка научно-производственной компании Диапрофмед. Именно о ней, по словам Комиссаренко, и шла речь на совещании у президента в октябре 2020 года. LIGA.net в Диапрофмеде ответили, что разработкой вакцины давно не занимаются из-за отсутствия финансирования. С главой наблюдательного совета компании Николаем Спиваком связаться не удалось – он не ответил на письмо, а в отделе проблем интерферона и иммуномодуляторов, которым он заведует в Институте микробиологии и вирусологии имени Заболотного НАН Украины, несколько дней подряд отвечали, что он занят.
Осенью 2021 года появились новости о том, что в Харькове начнут производство китайской вакцины CoronaVac. Сообщалось, что заниматься им будет предприятие Лекхим – именно оно с самого начала выступает посредником между Украиной и китайским производителем вакцины, компанией Sinovac. В Лекхиме отказали LIGA.net в комментарии на эту тему, в МОЗ ответили, что запуск производственной линии планируется в первом квартале 2022 года, но “впереди еще разрешительные и инспекционные процедуры”.
– Также Лекхим разрабатывает собственную вакцину, – говорится в ответе министерства на запрос LIGA.net. – Это совместная работа с Харьковским институтом микробиологии, который предложил собственную методику инактивации вируса. Эксперименты проходят в Одесском противочумном институте, а лабораторная часть работы запланирована на весну этого года. Но это небыстрый процесс.
Главный санитарный врач Игорь Кузин осенью 2021 года заявлял, что корпорация “Индар” работает над внедрением исследовательской программы локализации мРНК-вакцины в Украине и весь процесс производства будет полностью происходить у нас. “Даже реагенты должны поставлять отечественные химзаводы”, – сказал тогда Кузин.
Осенью 2021 года появились новости о том, что в Харькове начнут производство китайской вакцины CoronaVac. Сообщалось, что заниматься им будет предприятие Лекхим – именно оно с самого начала выступает посредником между Украиной и китайским производителем вакцины, компанией Sinovac. В Лекхиме отказали LIGA.net в комментарии на эту тему, в МОЗ ответили, что запуск производственной линии планируется в первом квартале 2022 года, но “впереди еще разрешительные и инспекционные процедуры”.
– Также Лекхим разрабатывает собственную вакцину, – говорится в ответе министерства на запрос LIGA.net. – Это совместная работа с Харьковским институтом микробиологии, который предложил собственную методику инактивации вируса. Эксперименты проходят в Одесском противочумном институте, а лабораторная часть работы запланирована на весну этого года. Но это небыстрый процесс.
Главный санитарный врач Игорь Кузин осенью 2021 года заявлял, что корпорация “Индар” работает над внедрением исследовательской программы локализации мРНК-вакцины в Украине и весь процесс производства будет полностью происходить у нас. “Даже реагенты должны поставлять отечественные химзаводы”, – сказал тогда Кузин.
“Нашей вакцине не будут доверять”
Ни об одной из украинских разработок вакцин от коронавируса пока нет научных публикаций. Поэтому оценить их конкурентность коллеги не могут. Сибирный и Комиссаренко с иронией говорят о разработках друг друга. Если обобщить, каждый из них называет работу второго бесперспективной.
– Есть риск, что оба они правы, – говорит кандидат медицинских наук, медблогер MedGoblin Андрей Семьянкив. – И Сибирный, и Комиссаренко – профессиональные ученые, и вполне может оказаться, что они не ошибаются в оценках работ друг друга. Просто иногда сложно увидеть проблему и недостатки в том, что делаешь сам.
– Есть риск, что оба они правы, – говорит кандидат медицинских наук, медблогер MedGoblin Андрей Семьянкив. – И Сибирный, и Комиссаренко – профессиональные ученые, и вполне может оказаться, что они не ошибаются в оценках работ друг друга. Просто иногда сложно увидеть проблему и недостатки в том, что делаешь сам.
Без научных публикаций, основываясь только на новостях в медиа, сложно делать выводы даже о том, в чем именно заключается идея разработки, не говоря уже о ее эффективности.
– Например, словосочетание “вакцина на дрожжах” может означать много вещей и не означать ничего, – добавляет Семьянкив.
Верят ли сами разработчики вакцин, что их исследования приведут к конечному продукту – непонятно. Но, кажется, сомнения есть даже у них. Верит ли в это МОЗ и президент? На запрос LIGA.net в министерстве ответили уклончиво: “Руководство МОЗ планирует визит в Институт биологии клеток во Львове и обсуждение их наработок”. И добавили, что министерство “готово к активной работе с украинскими учеными”.
– Вопрос о государственной поддержке создания вакцин от коронавируса – неоднозначный, – говорит Андрей Семьянкив. – Во-первых, первые новости о разработке украинских вакцин появились еще при министре здравоохранения Степанове, когда не совсем понятно было, как принимались решения. Во-вторых, деньги, которые выделяются на разработку вакцины, – совсем не то, что деньги на, условно, исследование звезд. Вакцина – прикладной инструмент, и если на нее выделяют деньги, должен быть конкретный результат их использования, а не просто ученые поигрались и купили мышей по 180 евро.
– Например, словосочетание “вакцина на дрожжах” может означать много вещей и не означать ничего, – добавляет Семьянкив.
Верят ли сами разработчики вакцин, что их исследования приведут к конечному продукту – непонятно. Но, кажется, сомнения есть даже у них. Верит ли в это МОЗ и президент? На запрос LIGA.net в министерстве ответили уклончиво: “Руководство МОЗ планирует визит в Институт биологии клеток во Львове и обсуждение их наработок”. И добавили, что министерство “готово к активной работе с украинскими учеными”.
– Вопрос о государственной поддержке создания вакцин от коронавируса – неоднозначный, – говорит Андрей Семьянкив. – Во-первых, первые новости о разработке украинских вакцин появились еще при министре здравоохранения Степанове, когда не совсем понятно было, как принимались решения. Во-вторых, деньги, которые выделяются на разработку вакцины, – совсем не то, что деньги на, условно, исследование звезд. Вакцина – прикладной инструмент, и если на нее выделяют деньги, должен быть конкретный результат их использования, а не просто ученые поигрались и купили мышей по 180 евро.
“Сомневаюсь, что много украинцев выберут для себя нашу вакцину”
Семьянкив продолжает:
– В украинских реалиях, когда больницам не хватает оборудования для лечения пациентов прямо сейчас, выделять деньги на исследования вакцин, которые могут появиться когда-то в будущем, возможно, действительно нецелесообразно.
– А зачем тогда выделили деньги из гранта в 2020 году, почти 20 млн грн?
– Мне кажется, это было популистское решение прошлого министра, – отвечает Семьянкив. – Тогда на рынке не было вакцин, весь мир проводил исследования, и заголовки о собственных разработках моментально ставили Украину на один уровень с передовыми научными центрами мира. Это хорошо звучит, но на практике не работает.
Другой вопрос, нужна ли Украине собственная вакцина от коронавируса в 2022 году? Эксперты отвечают на него: “Нет”. Объяснение – вполне рациональное. Дефицита вакцин в мире сейчас нет, рынок заполнен. Да и Украине не выгодно тратить деньги на исследования и производство, учитывая, что сейчас мы в основном получаем вакцины бесплатно, в рамках COVAX – всемирной инициативы по обеспечению равного доступа к вакцинам от коронавируса.
– Даже если представить, что украинская вакцина уже появилась, насколько она будет привлекательной для других стран, чтобы они ее покупали? Ведь другие производители на рынке уже год, и к ним есть доверие, – говорит глава Национальной технической группы экспертов по вопросам иммунопрофилактики Федор Лапий. – Но даже если мы говорим о внутреннем использовании нашей вакцины, я сомневаюсь, что много украинцев выберут ее для себя. Сейчас они могут выбирать между Moderna, Pfizer, AstraZeneca, CoronaVac и все равно крутят носом. Нашей вакцине просто не будут доверять.
– В украинских реалиях, когда больницам не хватает оборудования для лечения пациентов прямо сейчас, выделять деньги на исследования вакцин, которые могут появиться когда-то в будущем, возможно, действительно нецелесообразно.
– А зачем тогда выделили деньги из гранта в 2020 году, почти 20 млн грн?
– Мне кажется, это было популистское решение прошлого министра, – отвечает Семьянкив. – Тогда на рынке не было вакцин, весь мир проводил исследования, и заголовки о собственных разработках моментально ставили Украину на один уровень с передовыми научными центрами мира. Это хорошо звучит, но на практике не работает.
Другой вопрос, нужна ли Украине собственная вакцина от коронавируса в 2022 году? Эксперты отвечают на него: “Нет”. Объяснение – вполне рациональное. Дефицита вакцин в мире сейчас нет, рынок заполнен. Да и Украине не выгодно тратить деньги на исследования и производство, учитывая, что сейчас мы в основном получаем вакцины бесплатно, в рамках COVAX – всемирной инициативы по обеспечению равного доступа к вакцинам от коронавируса.
– Даже если представить, что украинская вакцина уже появилась, насколько она будет привлекательной для других стран, чтобы они ее покупали? Ведь другие производители на рынке уже год, и к ним есть доверие, – говорит глава Национальной технической группы экспертов по вопросам иммунопрофилактики Федор Лапий. – Но даже если мы говорим о внутреннем использовании нашей вакцины, я сомневаюсь, что много украинцев выберут ее для себя. Сейчас они могут выбирать между Moderna, Pfizer, AstraZeneca, CoronaVac и все равно крутят носом. Нашей вакцине просто не будут доверять.
Вакцина нужна, но не от ковида
Тем не менее, собственная вакцина – это свобода. И ученые, и эксперты сходятся в одном: разрабатывать свои вакцины нужно в целом, а не конкретно от коронавируса, чтобы быть независимыми и конкурентными на международном рынке через 10, 20 или даже 100 лет. Собственная вакцина в этом контексте важна не как защита от коронавируса, а как одно из проявлений развития фундаментальной науки и биотехнологий.
Об этом говорит Комиссаренко и добавляет: “Я каждый раз рассказываю, что, с моей точки зрения, это важно для страны. А страна каждый раз отвечает: “Да, это прекрасно, и вы правы. Но у нас нет ни копейки”.
Ограничение доступа некоторых стран к вакцинам вполне можно использовать как биологическое оружие, считает Семьянкив. Он уверен: поскольку у Украины нет надежных партнеров в мире, неплохо бы развивать это направление. Но это задача не на пару лет. Нужна государственная программа по развитию этой области, долгосрочные проекты исследований и, конечно, бюджет на них.
– Наши ученые вполне могли бы работать в международной кооперации, при грантовой поддержке государства, – размышляет Лапий. – Если есть Oxford/AstraZeneca, где Oxford – университет в Британии, а AstraZeneca – фармкомпания, то почему не быть кооперации, например, Львовского института и немецкой фармкомпании? Украина только выиграет от этого – и в рейтинге ученых, и в их опыте. Важно понимать, что вакцина – конечный продукт, у нее есть компоненты. И много научно-исследовательских групп в мире работают именно над ними – например, адъювантом – веществом, которое усиливает иммунный ответ. Мы тоже можем пойти таким путем.
Лапий продолжает: важно, чтобы деньги на исследования не были подарком от государства. Должна быть система грантов, за которую смогут конкурировать научно-исследовательские группы. Это будет стимулировать разработчиков развиваться.
Ученые, хотя и сталкиваются с вполне земными проблемами, настроены более романтично. А может, даже авантюрно. В окошке Zoom Андрей Сибирный сидит на фоне стены, увешанной фотографиями своего института и какими-то сертификатами. В конце нашей встречи он говорит:
– Со всей этой историей с вакциной я будто оказался внутри детектива, где никто никого не убивает. Мы что-то делаем, разгадываем загадки природы. Кроме научных проблем, решаем еще организационные и финансовые. Это нормально, идеальных условий ведь не бывает. И может быть, так даже интереснее.
Пока готовился этот текст, Сибирный сообщил, что уже написал письма с предложением о сотрудничестве иностранным коллегам и “получил позитивный ответ”.
Об этом говорит Комиссаренко и добавляет: “Я каждый раз рассказываю, что, с моей точки зрения, это важно для страны. А страна каждый раз отвечает: “Да, это прекрасно, и вы правы. Но у нас нет ни копейки”.
Ограничение доступа некоторых стран к вакцинам вполне можно использовать как биологическое оружие, считает Семьянкив. Он уверен: поскольку у Украины нет надежных партнеров в мире, неплохо бы развивать это направление. Но это задача не на пару лет. Нужна государственная программа по развитию этой области, долгосрочные проекты исследований и, конечно, бюджет на них.
– Наши ученые вполне могли бы работать в международной кооперации, при грантовой поддержке государства, – размышляет Лапий. – Если есть Oxford/AstraZeneca, где Oxford – университет в Британии, а AstraZeneca – фармкомпания, то почему не быть кооперации, например, Львовского института и немецкой фармкомпании? Украина только выиграет от этого – и в рейтинге ученых, и в их опыте. Важно понимать, что вакцина – конечный продукт, у нее есть компоненты. И много научно-исследовательских групп в мире работают именно над ними – например, адъювантом – веществом, которое усиливает иммунный ответ. Мы тоже можем пойти таким путем.
Лапий продолжает: важно, чтобы деньги на исследования не были подарком от государства. Должна быть система грантов, за которую смогут конкурировать научно-исследовательские группы. Это будет стимулировать разработчиков развиваться.
Ученые, хотя и сталкиваются с вполне земными проблемами, настроены более романтично. А может, даже авантюрно. В окошке Zoom Андрей Сибирный сидит на фоне стены, увешанной фотографиями своего института и какими-то сертификатами. В конце нашей встречи он говорит:
– Со всей этой историей с вакциной я будто оказался внутри детектива, где никто никого не убивает. Мы что-то делаем, разгадываем загадки природы. Кроме научных проблем, решаем еще организационные и финансовые. Это нормально, идеальных условий ведь не бывает. И может быть, так даже интереснее.
Пока готовился этот текст, Сибирный сообщил, что уже написал письма с предложением о сотрудничестве иностранным коллегам и “получил позитивный ответ”.
БОльше СпецпроЕктОв
Дата: 19.02.2022
Верстка: Анна Андреева
Использованы фото: files.nas.gov.ua, uk.wikipedia.org, facebook.com/andrii.semiankiv
© 2022 Все права защищены.
Информационное агентство ЛИГАБизнесИнформ